Лета идут - идут и бременят -
Суровой старости в усах мелькает иней, -
Жизнь многолюдная, как многогрешный ад,
Не откликается - становится пустыней -
Глаза из-под бровей завистливо глядят,
Улыбка на лице морщины выгоняет.
Куда подчас нехороша
Улыбка старости, которая страдает!
А между тем безумная душа
Еще кипит, еще желает.
Уже боясь чарующей мечты,
Невольно, может быть, она припоминает,
При виде каждой красоты,
Когда-то свежие и милые черты
Своих богинь, давно уже отцветших, -
И мнит из радостей прошедших
Неслыханные радости создать,
Отдаться новым искушеньям -
Последним насладиться наслажденьем,
Последнее отдать.

Но страсть, лишенная живительной награды,
Как жалкий и смешной порыв,
Сменяется слезой отчаянной досады,
Иль гаснет, тщетные желанья изнурив.
Так музыкант, каким бы в нем огнем
Ни пламенели памятные звуки,
С разбитой скрипкой, взятой в руки,
Стоит с понуренным челом.
В душе любовь - и слезы - и перуны -
И музыки бушующий поток -
В руках - обломки, - порванные струны
Или надломленный смычок.

<1866>