Когда-то Сфинксъ въ горахъ, за Ѳивами, бродилъ,
Крутя свой львиный хвостъ напруженный и гибкій;
Встрѣчая путниковъ, онъ ужасъ наводилъ
Своею красотой, когтями и улыбкой.
И всѣмъ онъ встрѣчнымъ задавалъ
Задачи; голодомъ снѣдаемъ,
И кто его не понималъ
Былъ имъ нещадно пожираемъ.
Царица Ѳивъ роптала на вождей
И вопіялъ народъ; но Сфинвсъ не унимался.
Онъ былъ неуязвимъ, для стрѣлъ и для мечей,
И, когти навостря, какъ женщина, смѣялся.
Но ни предательскихъ когтей
Не устрашась, ни хитрой рѣчи,
Одинъ Эдипъ, въ разцвѣтѣ дней,
Пошелъ искать съ нимъ страшной встрѣчи.
И что жъ? При встрѣчѣ съ нимъ, не обнажа меча,
Герой, испытанный въ кровавыхъ распряхъ вѣка,--
Онъ Сфинксу заглянулъ въ лице, не трепеща,
И далъ ему отвѣтъ достойный человѣка.
И Сфинксъ, на лапы привскочивъ,
Затрепеталъ, сверкнулъ очами;
Съ размаху бросился въ заливъ,
И скрылся въ бѣзднѣ подъ волнами....
И каждому въ горахъ открылся вольный путь.--
Эдипа, какъ царя встрѣчали и какъ брата;
Царица приняла героя грудь на грудь --
Казалось, полузвѣрь погибнулъ безъ возврата.
Увы! Изъ опѣненныхъ волнъ
Съ тѣхъ поръ онъ въ міръ не разъ являлся;
Былъ кровожадной злобы полнъ
И лицемѣрно улыбался.
И въ нашъ бурливый вѣкъ,-- межъ нивъ и городовъ
Не онъ ли сталъ блуждать, загадочно-опасный,
Когтисто-злой, какъ левъ голодный, царь лѣсовъ,
Какъ дѣва трепетный, игриво-сладкогласный?
Не онъ ли дерзко задаетъ
Задачи всѣмъ, кого не встрѣтитъ,
И угрожаетъ, что пожретъ
Того, кто не впопадъ отвѣтитъ?
О! Если это Сфинксъ....
Гдѣ ты, Эдипъ?-- Иди!
И безъ оружія спасай свободу вѣка
Любовью пламенной въ безтрепетной груди,
Рѣшеньемъ всѣхъ задачь во славу человѣка!
Я. Полонскій.

"Русская Мысль" 1880, No 1