В документах Рязанской духовной консистории сохранились метрические книги, зафиксировавшие даты рождения и крещения Якова Петровича Полонского: «По данным города Рязани Ильинской церкви от священнослужителей за 1819 год метрическим книгам, показан рожденным 7-го, а крещенным 13-го декабря; восприемником у него был надворный советник Александр Яковлевич Кафтырев». Впоследствии Я.П. Полонский так описывал свое появление на свет: «Официально записан я родившимся 7 декабря 1819 года, но так как я родился ранее полуночи в вечер Николина дня, то и решено было праздновать день моего рождения 6 декабря, а не 7-го, когда мне дали имя и впервые внесли в приходскую книгу».

В том году Никола Зимний, вопреки народным приметам, выдался не морозным и не снежным и побаловал рязанцев почти весенним теплом, словно сама русская природа пожелала по-своему отметить рождение будущего выдающегося поэта.

«Крестная мать моя и родная тетка по матери Вера Яковлевна Кафтырева не раз рассказывала, как она и ее сестры в Николин день узнали на балу у генерал-губернатора Балашова о моем рождении, - вспоминал поэт, - тотчас же покинули бал и в бальных платьях приехали ночью поздравить мать мою».

...Безжалостное время стирает в пыль некогда неприступные крепости, величественные дворцы и другие каменные строения. Что уж тут говорить о небольшом деревянном особнячке в провинциальной Рязани, в котором родился будущий поэт! Увы, этот дом не сохранился. В ту пору Полонские квартировали на Певческой улице, в доме соборного певчего Чернева (или Чернова).

«Я едва помню, - писал Полонский, - как нянька моя, раз гуляя со мной, указала мне на этот домик, обшитый тесом, в три или четыре окна на улицу, и сказала, что я тут родился. Что значит родиться - я не знал, да, кажется, и знать не желал. Я только понял, что тут прежде жила мать моя, что мы теперь живем в другом доме...» Нянька Матрена, в ту пору юная девушка, была постоянной спутницей маленького барина.
За шесть лет службы Петра Григорьевича Полонского в канцелярии рязанского генерал-губернатора его семья несколько раз меняла квартиры, переезжая с места на место. По свидетельству Якова Полонского, он «стал помнить себя в квартире на Жандармской улице (или переулке), которая шла от Московской улицы близ заставы и упиралась в поле с проселком к кладбищенской церкви Св. Лазаря». Дом этот стоял на окраине Рязани (со стороны Москвы) и «был едва ли не третий от загородной межи или канавки, заросшей бурьяном». Будущему поэту это местожительство запомнилось тем, что за домом была баня, в которой его купали, и тем, что отсюда он мальчишкой бегал смотреть на въезд в Рязань императора Александра I, посетившего город 24 августа 1824 года.

Потом Полонские переехали в деревянный дом купца Гордеева на Вознесенской улице. Здесь было гораздо просторней - в распоряжении семьи Петра Григорьевича было несколько комнат: передняя, гостиная, девичья, две детских и апартаменты Натальи Яковлевны.

«При отце, помню, спал я у себя в детской в откидной шифоньерке, -вспоминал поэт. - Моя кровать была похожа на шкап, который на ночь отпирался сверху и превращался в откидную постель на двух разгибающихся ножках... Мне был уже седьмой или восьмой год, и я знал наизусть кое-какие молитвы...»

Свое место жительства в Рязани семья Полонских меняла часто (очевидно, скудность средств не позволяла обзавестись собственным особняком, хотя цены на жилье были невысокими). «Сколько раз мы ни нанимали в Рязани квартиры, - вспоминал поэт, - мы за целый отдельный дом с садом платили в год не более ста рублей ассигнациями, то есть не более двадцати пяти рублей серебром. Вероятно, та же дешевизна дозволяла нам иметь свои сани и дрожки, своих лошадей и содержать около шести человек прислуги». Полонские снимали отдельный дом или комнаты в разных частях города (на Дворянской, Введенской, Воскресенской улицах), и, вероятно, поэтому, как вспоминал поэт, Рязань в детстве казалась ему очень большим городом, и он боялся в нем заблудиться.

В 1778 году по указу императрицы Екатерины II Переяславль-Рязанская провинция была преобразована в наместничество, а затем - в губернию.

Рязань. Успенский собор

Город Переяславль Рязанский в том же году официально получил новое имя - Рязань, унаследованное от древней столицы великого княжества Рязанского, в 1237 году превращенной алчными татаро-монгольскими завоевателями в груды камней, обгоревших бревен и пепла...

Яша Полонский, совершавший прогулки по городу в сопровождении неразлучной няни, с удивлением огладывал внушительные каменные строения на центральных улицах.

На самом же деле Рязань оставалась в ту пору тихим провинциальным городом, где не было ни столичной толчеи, ни бурлящего базарного шума. «Иногда, например, вдоль улицы видишь поутру два-три человека, булочника да еще кучку мальчишек, бегущих в училище, и затем - ни души», - позже вспоминал поэт. Сонную тишину нарушали только крики расшалившихся мальчишек да - изредка - стук колес извозчичьей пролетки по булыжной мостовой. Дома, в основном, были одноэтажные, деревянные, с садами и огородами. Редкий дом был без бани. Летом в уличной пыли купались куры, выходили на дорогу в поисках чего-нибудь съестного, а, зазевавшись, летели прочь из-под колес редко появлявшихся на улицах экипажей.

Яша Полонский вместе с няней Матреной часто приходил к Успенскому собору и любовался его величественным видом. Собор был действительно красив и выглядел, как огромный каменный цветок.
Трудно поверить, но это грандиозное здание поднялось в центре кремлевского холма всего лишь за семь лет - с мая 1693 года по 1699 год.

В Успенском соборе ярко проявился архитектурный стиль, получивший название «нарышкинского барокко». Зодчий Яков Бухвостов сотворил каменное чудо на высоком подклете с широким гульбищем, как бы вознеся его на постамент. Он как бы старался подчеркнуть, что собор - не только культовое сооружение, но и произведение искусства.

Внешняя белокаменная отделка собора была великолепной. Архитектурные детали поражали своим изяществом. Казалось, что белокаменные колонны и наличники окон сотканы из кружев.

Мастерство камнерезов дополняла филигранная работа кузнецов, сотворивших кованые узорчатые двери собора, покрытые слюдой, прижатой прорезными накладками из луженого железа. Сложный рисунок убранства дверей удивительным образом перекликался с каменной резьбой храма. По сути дела, это тоже было кружево, только железное.

В годы детства Полонского в Рязани ни на улицах, ни в домах дворян (не говоря уж о купцах и мещанах) было не услышать французского, немецкого либо какого-нибудь другого иностранного языка. Даже местная знать говорила только по-русски. Но постепенно положение стало меняться. В город из Петербурга стали возвращаться воспитанницы общества благородных девиц, основанного еще в 1764 году при Смольном монастыре для дочерей дворян. Смольный институт был первым в России государственным учебным заведением для женщин, который готовил будущих матерей с тем, чтобы они, в свою очередь, воспитали «новую породу людей». Выпускницы Смольного института несли просвещенность, образованность и интеллигентность по городам России.

После Отечественной войны 1812 года Рязань буквально стала вырываться из захолустья, обретая черты солидного административного и культурного центра. Строительство велось с размахом, с явным намерением перещеголять другие губернские города. В начале XIX столетия была возведена центральная часть одного из красивейших зданий города - резиденции Дворянского собрания с залом для торжеств, знаменитым редкой акустикой. В 1816 году было построено новое здание губернской больницы, отличающееся строгими пропорциями и классическим лаконизмом. В 1808-1815 годах город украсило здание первой мужской гимназии, в которой предстояло учиться Якову Полонскому. Возвышаясь на крутом правом берегу речки Льгбеди, оно радовало глаз совершенством линий и пропорций.

В 1856 году рязанская писательница Надежда Хвощинская так описывала Рязань: «Город Н. разделяется оврагом. На большой улице через него есть вымощенный и широкий мост. Проходя по нему, можно видеть, как в обе стороны уходит этот овраг с маленькою речкою в глубине. Берега хотя не круты, но высоки. На них были когда-то разбиты два-три садика... Эти садики запущены: под вечер, когда возвращается стадо, в них пасутся коровы их владельцев... Дальше, по горе, кое-где тянутся гряды, обсаженные ветлами, и желтеют целые леса подсолнечников... По берегам речки поставлены маленькие домики. Они некрасивы и ветхи, или новы, но неудобны; в них немного света от вышины горы, к которой они прислонены, и от больших домов, выстроенных на горе...»

Рязань. Николо-Дворянская церковь

Одним из таких зданий была уже упоминавшаяся мужская гимназия, другим - Никольский храм, именовавшийся также Николо-Дворянской, Залыбедской или Староямской Николаевской церковью. Этот храм повидал на своем веку всю аристократическую и интеллектуальную Рязань. Прихожанами храма были княжеские фамилии Волконских, Барятинских, Козловских, семьи выдающихся рязанцев Ляпуновых, Вердеревских, Коробьиных, Протасовых, знатных купцов-меценатов Рюминых, Мальшиных, Живаго...

В этот же храм с детства водили Яшу Полонского. Как позднее признавался поэт, в церковном чтении он понимал только «Господи помилуй!», но это непонимание не мешало его религиозному настроению, «а это настроение не мешало лени стоять и ждать, скоро ли все кончится...» Когда Яша шел на исповедь, родные подсказывали ему, в каких грехах нужно каяться, поскольку мальчик не понимал, в чем он был грешен.
Как известно, впечатления детства - самые яркие и запоминающиеся. Провинциальное детство не баловало будущего поэта ни торжественными шумными балами, ни яркими спектаклями, ни общением со знаменитостями. Но зато патриархальная, дышащая зеленью садов и окрестных лугов Рязань давала ему ни с чем не сравнимую радость общения с природой, и Полонский с нежностью вспоминал «о том чувстве необъятного простора, которым дышал я, когда меня водили за город».

В его рассказе «Груня» действие происходит в губернском городе, расположенном «близ большой судоходной реки и посреди бесконечных огородов». Несомненно, это родной город писателя Рязань, а упоминаемая река - Ока.

Лирическими красками рисует автор выезд за город: «Собор, здание присутственных мест, гимназия, узорные колокольни старинных церквей, холмы и домики - все было облито золотистыми лучами сухого, теплого вечера. Солнце садилось в кусты, за последними изгибами реки, исчезающей в отдаленных пространствах луговой стороны, уставленной скирдами сена. Поперек мостовой лежали длинные тени, пыль начинала опадать и, как светлый туман, стояла в воздухе. Целые стада стрижей, как шмели, кружились около церковных крестов, раздражая чистый воздух своим однообразным, пронзительно-приятным зыком».
Такова была губернская Рязань в годы детства будущего замечательного поэта.