Поворотным в поэтической судьбе Полонского стал август 1837 года. (Поразительное совпадение: в этом году перестало биться сердце Пушкина, известие о смерти которого глубоко потрясло Полонского, и ему довелось словно принять поэтическую эстафету от Жуковского — старшего друга и наставника первого поэта России).

15 августа в Рязань в сопровождении своего воспитателя - маститого пиита Жуковского - прибыл девятнадцатилетний наследник престола Александр Николаевич, будущий император Александр Царь-освободитель.

С малых лет наследника престола воспитывал боевой офицер Карл Карлович Мердер, а когда мальчик повзрослел, в наставники ему определили знаменитого поэта Василия Андреевича Жуковского. Прежде чем приступить к обязанностям воспитателя наследника престола, Жуковский побывал за границей, где познакомился с передовыми педагогическими системами, европейской историей и литературой. Будучи высоко образованным человеком, Василий Андреевич составил «План учения будущего государя», в котором писал: «Его высочеству нужно быть не ученым, а просвещенным. Человек знающий, но не нравственный будет вредить, он плохо употребит известные ему знания. Человек нравственный, но невежда тоже будет вредить себе и обществу, с добрыми намерениями он станет поступать правильно».

В Рязани знали, что наследника престола воспитывает поэт, а потому гимназическое начальство решило приветствовать высоких гостей стихами. Поскольку о поэтических увлечениях Полонского в гимназии были уже наслышаны, директор Семенов вызвал его и поручил сочинить приветственные стихи, да такие, чтобы припев можно было пропеть на мотив гимна «Боже, царя храни!». Якову задание пришлось по душе, и он, изрядно попыхтев над бумагой, стихи написал. Исполнить два куплета, написанные Полонским на мелодию гимна, поручили гимназическому хору - тому самому, который пел на клиросе Николо-Дворянской церкви.

Начались репетиции. Яков сильно волновался, однако ни чтения, ни пения стихов перед наследником-цесаревичем не состоялось. «Должно быть, на это не последовало разрешения, - предполагал Полонский. - Посещая наш класс, Его Высочество оставался недолго - прослушал только чтение по-французски одного из моих товарищей... Французский учитель был бледен от волнения и потом долго восторгался красотой цесаревича».

Будущий император осмотрел классы, кабинеты гимназии, побывал и в пансионе, где осмотрел зал, спальни учеников и отведал еду в столовой. Гимназия наследнику российского престола понравилась, и он дважды повторил директору Семенову:

- Признаться, я на пути своем еще не видел такой гимназии...

Вечером 16 августа в роще, прилегающей к городу, на даче богача Рюмина был дан бал в честь августейшего гостя. Любопытная публика еще засветло потянулась к Рюминой роще, надеясь увидеть нечто необыкновенное, а, коль удастся, и на самого наследника престола хоть мельком взглянуть. Гимназисты тоже шумными стайками торопились к месту торжественного бала.

Полонский вспоминал: «Я собрался идти в эту рощу смотреть иллюминацию, глядеть в окна и слушать роговую музыку; но только что я вышел за ворота, встретил сторожа, который сообщил мне приказание немедленно явиться к директору. Зачем, думаю, я понадобился?!

Когда я вошел в переднюю, мне указали на лестницу в коридоре и сказали: «Ступайте наверх».

Наверху, то есть на антресолях, было, как кажется, две комнаты. В первой из них, пустой, я остановился. В другой слышались голоса - там были, очевидно, гости и стоял дым от трубок. Кто-то доложил о моем приходе. И вот, вижу я, выходит ко мне высокий, плотный, несколько сутулый господин... Этот господин был Василий Андреевич Жуковский. Он сказал мне, что стихи мои ему очень понравились, что наследник благодарит меня и жалует меня золотыми часами».

Радости начинающего стихотворца не было предела - ведь его поэтические способности оценил сам Жуковский! Не чуя под собой ног, гимназист покинул дом директора, благодаря которому и состоялась встреча юного стихотворца с маститым поэтом...

Цесаревич Александр Николаевич с акварели П. Соколова

В.А. Жуковский

В свите цесаревича находился и корнет лейб-гвардии Кирасирского полка Александр Иванович Барятинский, впоследствии ставший наместником на Кавказе и получивший звание генерала-фельдмаршала. Жуковский представил ему начинающего поэта Полонского, а поскольку у Барятинского в Рязани жили родственники, он попросил Якова проводить его к ним, а заодно и показать город. Проходя по рязанским улицам, молодые люди (Барятинский был всего лишь на несколько лет старше Полонского) дружески беседовали. Говорили о смерти Пушкина, делились собственными мечтами, выясняли, есть ли у них общие знакомые... Да мало ли о чем вели они речь, чувствуя прилив молодых сил?

Беседа новых знакомцев продолжилась и за накрытым столом в доме родственников Барятинского, которые еще долго не хотели отпускать поэта-гимназиста...

На другой день в большом зале нового здания гимназии состоялся торжественный молебен. Когда песнопения отзвучали, была зачитана какая-то бумага, в которой упоминалась фамилия Полонского. Директор говорил что-то торжественное. Взволнованный гимназист стоял ни жив ни мертв. Слова долетали до него, словно из неведомой дали...

Якова вызвали из рядов однокашников и в присутствии всех преподавателей и всех классов вручили великолепный подарок: в дорогом футляре заманчиво поблескивали золотые часы, украшенные цветами, выполненными на эмали. Большей частью это были незабудки, словно даривший желал оставить память о себе. Подарок был, действительно, царский...

Когда торжество окончилось, Якова обступили товарищи-гимназисты. Кто-то тряс ему руку, кто-то дружески хлопал по плечу... Радость переполняла Полонского, и, как он позже признавался, «высочайшая награда обратила на меня внимание всей Рязани».

Так к Полонскому пришел первый успех. Вскоре после отъезда цесаревича юного пиита пригласили на обед к рязанскому предводителю дворянства, затем он был зван в гости к председателю казенной палаты. Архиепископ Рязанский прислал гимназисту печатную проповедь с надписью: «Пииту Полонскому», а с переходом в седьмой класс гимназии Полонского назначили старшиной, то есть надзирателем за всеми гимназистами. «Говорят, скромность паче гордости, - размышлял Полонский, - если это справедливо, то, не хвастаясь, могу сказать, что, сходя в нижний этаж, где помещались 1-й и 2-й классы и по крайней мере сотня мальчиков, я постоянно был окружен улыбающимися шалунами и водворял тишину после звонка, до прихода учителя, вовсе не строгостью, а тем, что меня любили».

Но Якова Полонского уважали не только в гимназии - он стал известен и среди почтенной рязанской публики.

Тихая Рязань, словно проснувшись, возбужденно заговорила о молодом поэтическом даровании. Но это была только первая ступенька к Парнасу.

...Поразительные совпадения дарует порой судьба. Когда лицеисту Пушкину было около семнадцати лет, он написал стихотворение «К Жуковскому»:

Благослови, поэт!.. В тиши парнасской сени
Я с трепетом склонил пред музами колени.

Василий Андреевич стал не только литературным наставником Пушкина, но и другом. В год смерти гения российской словесности Жуковский, присутствовавший при его трагической кончине, обласкал в Рязани другого поэта - гимназиста Якова Полонского. К сожалению, их отношениям не суждено было развиться. В том же 1837 году Жуковский закончил продолжавшиеся почти беспрерывно тринадцать лет занятия с наследником престола великим князем Александром и отправился в составе его свиты в трехмесячное путешествие. В июне 1841 года Жуковский подал в отставку, женился на дочери известного немецкого художника Г. Рейтерна Елизавете и поселился в Германии, где в 1852 году и скончался... Полонскому увидеться с Жуковским так больше и не довелось. Сложись все по-иному, может, полная тревог, бед и несчастий, в неустанном труде и постоянных заботах о хлебе насущном, жизнь и судьба Полонского сложилась бы иначе, если бы Жуковский в годы становления поэта находился рядом и осенил его счастливым поэтическим крылом. Кто знает?..