Яков Полонский, кроме гостеприимного дома Орлова, посещал салоны Елагиной и Каролины Павловой.

В светских салонах Яков Полонский нередко выглядел белой вороной. К вину пристрастия не имел, в карты или шахматы никогда не играл (впрочем, это в литературно-философских салонах и не было заведено). В литературные споры начинающий поэт не ввязывался, а предпочитал слушать других.

Хозяйка литературно-философского салона Авдотья (Евдокия) Петровна Елагина, урожденная Юшкова, была дамой известной. Родилась она в 1789 году в селе Петрищево Белевского уезда Тульской 1убернии. Воспитывалась в семье своей бабушки МП Буниной. В.А. Жуковский, побочный сын богатого помещика А.И. Бунина и пленной турчанки Сальхи, приходился ей дядей. Будущий поэт и воспитатель наследника российского престола, Василий Андреевич занимался с племянницей немецким языком, привил ей любовь к литературе.

Домашнее образование Авдотьи Юшковой завершил Василий Иванович Киреевский, за которого и выдали замуж шестнадцатилетнюю воспитанницу.

Авдотья Петровна осталась вдовой в возрасте двадцати трех лет, с тремя малолетними детьми на руках: Иваном, Петром и Марией. В будущем ее сыновья станут идеологами славянофильства.

В 1817 году молодая вдова вступила во второй брак с А.А. Елагиным, и спустя несколько лет семья переехала в Москву.

В 1820-х годах Авдотья Петровна принимала активное, непосредственное участие в жизни московских литературных и философских обществ. Посещала кружок критика и историка Н.А. Полевого и кружок «любомудров» Д.В. Веневитинова. Постепенно и дом Елагиной стал литературно-философским салоном, где зародилась идеология славянофильства, видными деятели которого стали сыновья хозяйки салона от первого брака Иван и Петр Киреевские и сын от второго брака Василий Елагин. В салоне собирались литераторы, преподаватели и студенты Московского университета. На протяжении нескольких десятилетий салон Елагиной повидал в своих стенах весь цвет российской литературной интеллигенции. Хозяйка отличалась умом и образованностью и любила вести беседы со знаменитыми гостями.

А. П. Елагина

Н.М. Языков

Яков Полонский в доме Елагиных робел, словно оглушенный таким созвучием славных имен, которые то и дело упоминались в разговорах гостей.

«Боже мой, - размышлял бедный студент, - ведь через эту гостиную, по сути дела, прошла вся русская литература! А я, что я значу среди корифеев российской словесности? Может быть, меня здесь принимают из жалости?.. Но нет, жалость унижает, а здесь я себя униженным не чувствую...»

С 1830 года своим человеком в доме Елагиной стал поэт Николай Михайлович Языков, автор стихотворений, ставших песнями: «Нелюдимо наше море...», «Из страны, страны далекой...», и других известных произведений. Гоголь писал о поэте, с которым познакомился на европейских курортах: «Имя Языков пришлось ему недаром. Владеет он языком, как араб конем своим, и еще как бы хвастается своей властью»

В доме Елагиных Языкову поклонялась как сама хозяйка, так и ее сыновья, «у которых с утра до поздней ночи толпились студенты, пили в стаканах разносимый чай и курили... - вспоминал Яков Петрович Полонский. - Я тоже любил Языкова, но нигде не встречал его. По болезни ног своих, он никуда не выезжал; летом жил на даче, если не ошибаюсь, где-то заПетербургской заставой. Перед этой дачей по праздникам играл оркестр музыки, им самим нанимаемый. Но когда мне случилось проходить мимо этой дачи и остановиться в толпе прохожих, чтоб слушать музыку, я и на балконе не видал его».

Весной 1844 года больной Языков отправил Елагиной стихотворное послание:

Я знаю, в дни мои былые,
В дни жизни радостной и песен удалых,
Вам нравились мои восторги молодые
И мой разгульный, звонкий стих;
И знаю я, что вы и ныне,
Когда та жизнь моя давно уже прошла -
О ней же у меня осталось лишь в помине,
Как хороша она была...

Эти стихи в салоне перечитывали несколько раз, и довольная хозяйка прятала улыбку в складках около рта...

Якову Полонскому тоже нравились стихи Языкова, особенно баллада «Евпатий». Поэт вел речь о героической обороне Рязани от орд зверолютого Батыя в 1237 году и славном рязанском витязе Евпатий Коловрате, и повествование Языкова целебной травой ложилось на впечатлительное сердце студента-рязанца:

«Ты знаешь ли, витязь, ужасную весть? -
В рязанские степи вломились татары!
Там сильные долго сшибались удары,
Там долго сражалась с насилием честь,
Но всё победили Батыевы рати:
Наш град - пепелище, и князь наш убит!» -
Евпатию бледный гонец говорит,
И, страшно бледнея, внимает Евпатий...

Яков не мог без душевного волнения, охватывающего его до спазм в горле, читать строки героической баллады...