Одесса, в общем-то, не оправдала радужных надежд Полонского. Все так же, как и прежде, его преследовала бедность, все так же он перебивался с хлеба на воду, давая частные уроки. «Поиски подходящей работы, постоянные мысли о ней мешали сосредоточиться на стихах, - отмечала Н.Н. Сухова, автор книги «Дары жизни». - Но незнакомый южный город, соседство моря оживляли его фантазию, отвлекали от грустных дум. Прохаживаясь по Одессе, он с любопытством приглядывался к ее жителям, к их манере одеваться, говорить, жестикулировать, к убранству их жилищ, запоминал шумные уличные сценки, которые разыгрывались у Него на глазах. Все увиденное казалось значительным, все напрашивалось в стихи».

Все мечты Полонского, все лучшие побуждения его души сходились в одном желании - быть поэтом, освободиться от нелегких пут репетиторства. Яков постоянно нуждался, неудовлетворенность жизнью давила тяжким грузом, но духом он был свободен, словно чайки над стылым морем, легко взмывающие над волнами, и это придавало ему уверенности и силы. Поэт старался отогнать прочь охватывающие его уныние и грусть и надеялся, что судьба будет к нему благосклонна - вот-вот, еще немного усилий, и придет успех:

Ни единой тучки
На лазурном небе!
Ни единой мысли
О насущном хлебе!

В 1844 году в Москве, в сборнике «Литературный вечер» было опубликовано стихотворение Полонского «Прогулка верхом», в котором поэт красочно передал шумную, пеструю жизнь Одессы:

Я еду городом - почти
Все окна настежь - у соседки
В окошке расцвели цветы,
И канарейка свищет в клетке.

Я еду мимо - сквозь листы
Китайских розанов мелькает
Рукав кисейный, и сверкает
Сережка; а глаза горят,
И, любопытные, глядят
На проходящих...

Перед читателем разворачивается картина будничной жизни южного города, где есть место радости и горю, веселью и грусти. Здесь одновременно хоронят бедняка и резвятся мальчишки, которые «бумажный змей пускают выше колокольных крестов на привязи своей», здесь косо оглядывается на проезжающего «толпа старушек богомольных» и «старик бездомный и бродяга безногий - тяжело стучит по тротуару костылями». Все это напоминает «физиологический очерк» с его точными, достоверными деталями, с его вниманием к «маленькому человеку», с его неприкрашенностью и эскизностью.

Автор «Прогулки верхом» ведет читателя на городские окраины и дальше - туда, где зеленеет степь и высятся вдали синие горы. Золотисто-красные тона заката дополняют сочный колорит пейзажа. Зрение и слух автора как бы сливаются в едином восприятии красоты южной природы, и возникают такие строки:

Скачу.
Над головою облака
Плывут, сплываются - слегка
Их тронул пурпур золотистый
Авроры вечной; а вдали
На севере, из-под земли,
Встают и тянутся волнистой
Грядой вершины синих гор
И серебрятся...

«Властелином южной природы» всегда считалось море, оно дарило поэту вдохновение, но положение Полонского было таково, что наводило на мысли, далеко не радужные:

Развалину башни, жилище орла
Седая волна высоко подняла
И вся наклонилась над бездной морской,
Как старец под ношей ему дорогой.

И долго та башня уныло глядит
В глухое ущелье, где ветер свистит,
И слушает башня - и слышится ей
Веселое ржанье и топот коней.

И смотрит седая скала в глубину,
Где ветер качает и гонит волну,
И видит - в обманчивом блеске волны
Шумят и мелькают трофеи войны.

Хлопотами «недальновидных приятелей» был издан сборник Полонского «Стихотворения 1845 года». Поэт подарил книжку Льву Сергеевичу Пушкину, попросил послать другой экземпляр в Петербург, редактору журнала «Современник» П.А. Плетневу.

Полонский отправил свой сборник другу студенческих лет Фету, и Афанасий Афанасьевич откликнулся на выход книжки в письме к ее автору от 31 мая 1846 года: «Спасибо за присылку стихов... во всяком случае: «Вижу ль я, как во храме», «Вызов», «Мраморное сердце», «Последний разговор» - все это очень милые пьесы, означенные печатью несомненного поэтического таланта».

На страницах «Современника» появился в общем-то одобрительный, но сдержанный отзыв. А вот Белинский в «Отечественных записках» отозвался о второй книжке Полонского весьма сурово: «Заглавие «Стихотворения 1845 года» обещают нам длинный ряд небольших книжек, обещание нисколько не утешительное. Стихотворения 1845 года уже хуже стихотворений, изданных в 1844 году... Это плохой признак... г. Полонскому решительно не о чем писать». Возможно, критик и был прав: молодой человек находился на творческом и жизненном распутье, а внутренняя жизнь автора непременно отражается на его произведениях. (Кстати, стихотворение «Прогулка верхом» по каким-то причинам в сборник не было включено.) Отзыв Белинского был для молодого поэта чувствительным ударом, он даже подумывал о том, чтобы «навсегда покинуть свои стихотворные занятия», но, в конечном счете, по его же собственному признанию, критический отзыв Белинского заставил его относиться к сочинительству гораздо строже.

Полонский вместе с письмом отправил свой поэтический сборник Соне Коризна и получил от нее душевное послание, в котором, впрочем, было больше вопросов, чем ответов. «Говорить ли вам о том, как приятно было получить письмо ваше?.. - писала Соня. - И вы говорите, что не ожидали моего ответа? Вы сказали это, но не думали - не правда ли? Вы не думали, чтобы я могла не откликнуться на ваше приветствие, вам только хотелось показать мне, что вы не переменились, что вы точно так же холодно-недоверчив, как были прежде... Благодарю вас за книгу ваших стихотворений, еще раз вижу, что вы не забыли меня». Что правда, то правда: Полонский московскую возлюбленную не забыл, но она была так далеко, что облик ее размывался в памяти, и только лукавая улыбка озаряла воспоминания.

Соловей поет в затишье сада;
Огоньки потухли за прудом.
Ночь тиха. - Ты, может быть, не рада,
Что с тобой остался я вдвоем?
……………………………………….
Не смущайся! Ни о том, что было,
Ни о том, как мог бы я любить,
Ни о том, как это сердце ныло, -
Я с тобой не стану говорить.

Кто знает, кому посвящено это стихотворение Полонского. Но внутренний мир лирического героя, несомненно, отражает чувства автору.

Характерна лирическая миниатюра Полонского, относящаяся к первой половине 1840-х годов и в нескольких словах рассказывающая о влиянии любви на поэтическое творчество:

Когда я люблю,
Мне тогда не до песен,
Когда мир любви мне становится тесен,
Тогда я пою!