Новые впечатления наполняют стихотворения Полонского, придавая им неповторимый кавказский колорит. О содержании говорят названия стихов: «Горная дорога в Грузии», «Грузинская ночь», «Грузинская песня», «Кахетинцу», «В Имеретии», «Над развалинами в Имеретии», «Тамара и певец ее Шота Руставель», «Старый сазандар» и другие.

Здесь Полонский создал немало прекрасных стихотворений о Кавказе, населяющих его народах, о местных нравах и обычаях, составивших сборник «Сазандар», вышедший в конце 1849 года в Тифлисе. Впоследствии литературоведы выскажут мнение, что этот небольшой по объему поэтический сборник стал одной из самых значительных, программных книг Полонского.

Читатели встретили выход новой книги поэта с радостным удивлением: Полонский в стихах словно обрел крылья, развернув перед любителями поэзии яркие, живописные картины Кавказа. Зачитывались новым сборником и в Москве. Приятель поэта прозаик Г.Л. Данилевский писал Полонскому: «В Москве я был в восторге за Вас! Вашему «Сазандарю» вся Москва до сих пор аплодирует... Ваш стих, по выражению молодой московской литературности, начинается там, где стих Пушкина поставил свою последнюю букву!..»

В конце сборника поэт поместил собственные пояснения к используемым в стихах грузинским словам, что говорит о том, как тщательно Полонский изучал местные речения, обычаи и традиции.

Автор писал: «"Сазандар" - грузинское слово, то же, что по-татарски "ашик", по-русски "певец". Закавказские певцы, по большей части мусульмане, действительно под звуки чианури и бубна поют стихи свои (или чужие), редко пишут их и никогда не печатают, стало быть, к печатным русским стихам всего менее идет такое громкое название; но мало ли есть на белом свете неудачных прозвищей! Надеюсь, мои читатели не станут слишком долго разбирать, кстати или некстати таким звучным именем окрестил я предлагаемое собрание стихов моих... Посвящаю книжку мою всем тем, кто знает Грузию, кто посещал Тифлис и кому, стало быть, отнюдь не чужды слова "бичо", "хабарда", "азарпеша" и другие...
В состав этой маленькой книжки вошло всего только двенадцать стихотворений, которые своим появлением на белый свет обязаны не столько мне, сколько пребыванию моему за Кавказом, преимущественно в Грузии».

Некоторые кавказские обычаи, а также одежда местных жителей сначала удивляли Полонского, и он писал в пояснениях к сборнику «Сазандар»: «В Грузии не только в городах, но и в деревнях случается встретить женщин в атласе и бархате... Личак - лучшая принадлежность женского головного убора в Грузии, - и тут же пояснял: - Личак - род вуаля, который постоянно откинут назад и висит бесчисленными складками гораздо ниже пояса. При малейшем ветре он волнуется, потому что обыкновенно бывает тюлевый, иногда вышитый белым шелком, иногда усыпанный серебряными звездочками. Пожилые женщины уже перестают носить личак... Агалары - сословие, пользующееся особыми правами в здешних мусульманских провинциях. Что же касается до образа жизни и образованности, большая часть из них ничем не отличается от крестьян своих».

В стихотворении «После праздника» поэт создает картину восточного пира с его ярким колоритом:

Вчера к развалинам, вдоль этого ущелья,
Скакали всадники и были зажжены
Костры - и до утра был слышен гул веселья –
Пальба, и барабан, и вой зурны.

Из уст в уста ходила азарпеша,
И хлопали в ладоши сотни рук,
Когда ты шла, Майко, сердца и взоры теша,
Плясать по выбору застенчивых подруг.

Поэт, используя в стихотворениях местные названия, дает им пространные толкования. Например, слово «азарпеша» толкуется так: «серебряная или золотая с рукояткой заздравная чаша, необходимая принадлежность грузинских обедов, - азарпешу передают из рук в руки по приговору тулубаша, или начальника попойки, избранного гостями. Обыкновенно, каждый должен пить за здоровье каждого, т.е. столько раз, сколько присутствующих». Образ красавицы-плясуньи Майко, скорее всего, собирательный, но он не традиционно-картинный, а живой.

«В романтической литературе 20-30-х годов XIX столетия Кавказ раскрывался исключительно в живописно-героическом плане, - отмечал исследователь творчества Полонского ПА. Орлов. - Полонского интересует иной Кавказ. Ему, бедняку-разночинцу, ближе другие герои. Военная и любовно-авантюрная тематика уступает в его книге место описанию трудовых будней... На смену поэзии исключительного приходила поэзия обычного, поэзия быта...»
Вот стихотворение «Грузинка», первоначально опубликованное в газете «Кавказ»:

Вчера грузинку ты увидел в первый раз
На кровле, устланной коврами,
Она была в шелку и в галунах, и газ
Прозрачный вился за плечами.

Поэт не только передавал в стихах кавказский колорит - он писал о портных и жестянщиках, купцах и носильщиках, исторических личностях и даже... нищих.

Правда, некоторые его стихотворные повествования немного затянуты, но картины быта народов Кавказа, нарисованные поэтом, жизненно правдивы и реалистичны. И хотя им недостает пластичности, но, как справедливо отмечал Л.В. Блонский, «зато в сильной степени обладают они свойствами музыкальности и живописности, последней особенно много в картинах кавказской жизни (прошлой и настоящей), которые у Полонского гораздо ярче, чем у Пушкина и Лермонтова. Помимо исторических и описательных картин, и собственно лирические стихотворения, вдохновленные Кавказом, насыщены у Полонского настоящими местными красками...»

В кавказском цикле стихотворений поэт почти полностью отказался от романтической окраски изображаемых событий и явлений, описаний природы и характеров людей, тем самым сделав подлинный переворот в освещении грузинской темы в русской литературе. В этом основное отличие его поэзии от творчества предшествующих писателей.

«Поэзии Полонского присуща не архитектурная лепка образов, а множественность оттенков и полутеней, красочных переходов, — отмечала Елена Снежко. - Полонский часто в своих стихах, особенно кавказских, является нам замечательным жанристом. Он не рассказывает, а рисует, изображает картины грузинской природы... В каждой строке -наблюдательность художника, его острый и меткий глаз, любящий деталь».

Кавказские стихотворения Полонского отличаются правдивостью, яркостью изображения нравов и обычаев местных народов, они дышат вдохновением и глубоки по своему содержанию. Это не простые лирические зарисовки, а размышления о жизни, о роли поэзии, преображающей внутренний мир человека, делающей мир красивей и просторней. Пышная природа Кавказа словно вдохнула в поэтическое творчество Полонского новую жизнь, и он сам чувствовал это.