Некоторое время спустя Яков Петрович, уже обосновавшийся в столице, получил из Тифлиса письмо от Золотарева, в котором тот сообщал: «Я недавно видел на Эриванской площади твою бывшую красавицу, - она все еще хороша, особенно глаза...» Но теперь Полонскому было не до того. Давнее видение мелькнуло в памяти - и погасло. Но навсегда в русской поэзии осталось стихотворение Полонского «Затворница», написанное в Тифлисе 20 июля 1846 года:
В одной знакомой улице –
Я помню старый дом,
С высокой, темной лестницей,
С завешенным окном.
…………………………………
Никто не знал, какая там
Затворница жила,
Какая сила тайная
Меня туда влекла.
Кому посвящено стихотворение? Софье Гулгаз? А может, оно просто проявилось в сознании поэта, как фотопленка, - и родились удивительные по своему музыкальному звучанию строки? Строки, близкие каждому ценителю поэзии.
В 1944 году И.А. Бунин в рассказе, озаглавленном строкой Полонского «В одной знакомой улице», писал: «Весенней парижской ночью шел по бульвару в сумраке от густой, свежей зелени, под которой металлически блестели фонари, чувствовал себя легко, молодо и думал:
В одной знакомой улице
Я помню старый дом
С высокой темной лестницей,
С завешенным окном.
Чудесные стихи! И как удивительно, что все это было когда-то и у меня! Москва, Пресня, глухие снежные улицы, деревянный мещанский домишко - и я, студент, какой-то тот я, в существование которого теперь уже не верится...
Там огонек таинственный
До полночи светил...
И там светил. И мела метель, и ветер сдувал с деревянной крыши снег, дымом развевал его, и светилось вверху, в мезонине, за красной ситцевой занавеской...
Ах, что за чудо девушка
В заветный час ночной
Меня встречала в доме том
С распущенной косой...
И это было... И вот я поднимался на деревянное крылечко, занесенное снегом, дергал кольцо шуршащей проволоки, проведенной в сенцы, в сенцах жестью дребезжал звонок - и за дверью слышались быстро сбегавшие с крутой деревянной лестницы шаги, дверь отворялась - и на нее, на ее шаль и белую кофточку несло ветром, метелью... Я кидался целовать ее, обнимая от ветра, и мы бежали наверх, в морозном холоде и темноте лестницы, в ее тоже холодную комнатку, скучно освещенную керосиновой лампочкой...»
Собственно говоря, весь рассказ Бунина представляет собой реминисценцию, вариацию стихотворения Полонского, столь близкого сердцу писателя, в эмиграции особенно остро почувствовавшего невозвратность юношеских лет. У Бунина в юности все было точно так, как описал в стихах Полонский. Впрочем, у кого в жизни не было подобных чувств и воспоминаний? Полонский написал стихотворение от лица своего лирического героя, а оказалось - от лица тысяч и тысяч влюбленных. В этом и состоит обаяние стихотворения, в этом и заключается тайна поэзии...
Неисповедимыми путями стихотворение «Затворница» проникло за тюремные стены и прочно вошло в репертуар острожного пения (правда, с изменением нескольких строк).
И сегодня этот лирический шедевр Полонского не оставляет равнодушным ни одного читателя, обладающего даром чувствовать сердцем истинную поэзию.
Исследователь литературы Краснов еще в 1906 году отмечал характерные отличительные черты любовной лирики «певца грез»: «Полонский один из немногих поэтов видел в женщине прежде всего человека и относился к ней, как к человеку. У Полонского, в отличие от многих других поэтов, любовь изображена во всем ее многообразии, со всеми ее радостями, огорчениями, а главное - тревогами и заботами. Оттого это чувство, носящее часто характер божественности у других поэтов, впервые получает свойство человечности в стихах Полонского».