Во время пребывания в Одессе Полонский познакомился с поэтом Николаем Щербиной. Изысканно одетый, франтоватый Щербина частенько прогуливался по Приморскому бульвару под руку со Львом Сергеевичем Пушкиным, который тяжеловато опирался на руку приятеля.
Николай Федорович Щербина происходил из обедневшей дворянской семьи. Его мать была по происхождению гречанкой и привила сыну с детства любовь к античной литературе, к искусству и культуре Греции. Под влиянием матери Николай Щербина начал писать так называемые «антологические» стихотворения в стиле античной поэзии. В них утверждался культ радости, красоты, слитности человека с природой.
Известен был Щербина и как автор стихотворения «После битвы», ставшего популярным романсом:
Не слышно на палубах песен,
Эгейские волны шумят...
Нам берег и душен, и тесен;
Суровые стражи не спят.
Раскинулось небо широко,
Теряются волны вдали...
Отсюда уйдем мы далёко,
Подальше от грешной земли!
Позднее на основе этого стихотворения Щербины родится народная песня «Раскинулось море широко...»
Несколько лет спустя Николай Щербина в Москве познакомился с землячкой Полонского, рязанской писательницей Надеждой Хвощинской. Всерьез увлекся ей, приезжал к сестрам Хвощинским в Рязань и даже просил руки у Надежды, но получил отказ... Может быть, при дальнейших встречах с Полонским Щербина делился с ним своим заветным - кто знает?..
В Одессе Яков Петрович снова встретился с будущим известным историческим беллетристом Данилевским. Ему посвящено стихотворение Полонского «Татарская песня», опубликованное в 1847 году в газете «Закавказский вестник». Публикация сопровождалась авторским примечанием: «Эта песня переведена Абас-Кули-Ханом и заимствована из ненапечатанного сборника восточных песен, собранных г. Ладо-Заблоцким, в сборнике она переведена прозой на польский язык. Размер, данный мною этой песне, совершенно произвольный». Впоследствии поэт убрал это примечание и заменил его иным: «Татарская песня эта была доставлена покойным Абаз-Кули-Ханом одному польскому поэту, Ладо-Заблоцкому. Он перевел эту песню по-польски, прозой; я, как умел, русскими стихами...»
Н. Ф. Щербина
Г. П. Данилевский. Рисунок Я. П. Полонского
Стихотворение Полонского написано от лица девушки, вспоминающей о своем возлюбленном, с которым ее разлучила война:
Он у каменной башни стоял под стеной;
И я помню, на нем был кафтан дорогой;
И мелькала, под красным сукном,
Голубая рубашка на нем...
Презирайте за то, что его я люблю!
Злые люди, грозите судом –
Я вины не боюсь и вины не таю!
Каждую из семистрочных строф с оригинальной рифмовкой поэт сопровождает трогательным рефреном:
Не бросай в меня камнями!..
Я и так уже ранена...
Данилевский был моложе Полонского почти на десять лет, принадлежал к старинному и достаточно богатому роду малороссийских помещиков (отец его был отставным уланом), но это не мешало дружеским отношениям писателей.
В Одессе Полонский пробыл недолго. Заняв деньги у знакомых на обратную дорогу, он вместе с Данилевским на пароходе «Тамань» отплыл в Ялту. Здесь приятели расстались. Полонскому предстоял путь до Редут-Кале и далее - в Тифлис. Плавание по Черному морю дало поэту пищу для стихов.
В 1850 году в ноябрьской книжке журнала «Библиотека для чтения» появилось стихотворение Полонского «Качка в бурю»:
Гром и шум. Корабль качает;
Море темное кипит;
Ветер парус обрывает
И в снастях свистит.
Помрачился свет небесный,
И, вверяясь кораблю,
Я дремлю в каюте тесной…
Закачало - сплю.
«Качка в бурю», по мнению литературоведов, принадлежит к лучшим образцам лирики Полонского.
Заканчивается стихотворение удивительным обобщением, наводящим на мысль о том, что жизнь человеческая - не более чем сон. Поэт задумывался о неземной жизни души, предугадывал жизнь своих произведений и после своей кончины:
Что же делать? Будь что будет!
В руки Бога отдаюсь:
Если смерть меня разбудит –
Я не здесь проснусь.
Об истории создания стихотворения рассказал Данилевский: «...Я уехал на пароходе «Тамань» в Крым одновременно с ЯЛ. Полонским, который возвращался на Кавказ, где он в то время редактировал «Закавказский вестник». На пути мы вынесли сильный шквал; половину путешественников укачало. В Ялте ЯЛ. Полонский, остановившись со мной в одной гостинице, прочел мне и вписал карандашом в мою памятную книжку новое свое стихотворение «Качка в бурю», очевидно написанное им под впечатлением перенесенного нами шквала, обозначив под ним: «Пароход «Тамань». Сентябрь 1850 г.»
Данилевский был знаком с творчеством Полонского и писал ему о впечатлении, произведенным на него и Майкова стихотворением «Весталка»: «Майкову особенно нравится его утомленная растянутость: она хорошо гармонирует с серьезным колоритом беспощадно-холодной Весты».
Позднее, в 1855 году, Данилевский в Петербурге принял участие в подготовке к печати сборника Полонского «Стихотворения». Книга готовилась к выходу в типографии Фишона, и Данилевский по своему усмотрению изменил ее состав и композицию, тем самым увеличив стоимость издания. Полонский и так страдал от безденежья, а тут еще эта «медвежья услуга»... Тургенев в письме Полонскому из Спасского от 17 (29) июня 1855 года отозвался о Данилевском весьма неодобрительно: «Мне очень досадно - во-первых, что Вы ко мне приехать не можете, а во-вторых, что Данилевский испортил Ваше издание. Впрочем, охота же Вам была поручать издание такому свистуну! Это очень неприятно - постарайтесь, чтобы дело не затянулось - и издавайте скорее Вашу книгу». Не жаловал Тургенев Данилевского и в других письмах к Полонскому. «Итак, - писал он 30 января (11 февраля) 1869 года, - Данилевский почел за нужное прочесть тебе нотацию: что бы ему на самого себя оглянуться? Уж его-то вещи -точно вода, а больше ничего - и ему-то сам Бог велел забыть, что есть на свете перья и бумага». Неизвестно, о какой «нотации» идет речь, но из писем понятно, что доброжелательные отношения Полонского с Данилевским так и не сложились, в отличие, скажем, от отношений с Тургеневым, которые до последних дней жизни великого романиста оставались самыми дружескими...
Данилевский пытался установить творческие связи с Тургеневым «Г.П. Данилевский опять собирается послать к тебе свои романы, - сообщал Полонский Тургеневу 21 января (2 февраля) 1870 года, - говорит, что жаждет услышать твое мнение, каково бы оно ни было». И еще одно свидетельство Полонского в его письме Тургеневу: «В числе моих знакомых я знаю немало поклонников твоего нового произведения (речь идет о повести «Вешние воды». –А.Л.) - Тютчев, Маркевич, П.М. Ковалевский, и даже Гр. Данилевский, говоря о нем, глаза свои закрывает от восторга». Но все это происходило потом, а пока Полонскому предстояло продолжать чиновничью службу на Кавказе.