Поэт снял дешевую комнату на углу Колокольной улицы и Дмитровского переулка и попытался устроиться на службу. Но не тут-то было! Подходящего места не находилось. Яков Петрович, похудевший, осунувшийся, каждый день бродил по Невскому проспекту, иногда встречая кое-кого из знакомых, предлагал свои стихи в журналы, где ему платили по пятнадцать копеек за строку. Жить на такие деньги было невозможно.
К счастью, Полонский познакомился с молодым литератором Михаилом Илларионовичем (Ларионовичем) Михайловым, человеком обаятельным, добросердечным, готовым всегда протянуть руку помощи.
«Никак не могу вспомнить, - рассказывал Полонский, - где именно в первый раз я с ним познакомился, помню только, что мы сошлись с ним сразу... Я в первый раз встретил человека, преданного литературе всеми силами души своей и при этом образованного... чувствительного к малейшей лжи и восторженно преклоняющегося перед красотой и истиной. Не знаю отчего, но я почувствовал к нему глубокую симпатию, и видеться с ним стало для меня почти потребностью».
«Михайлова нельзя было не любить, - писал его единомышленник Н.В. Шелгунов. - И все его любили».
Родился Михайлов в 1829 году в Оренбурге, в семье чиновника. Его отец происходил из вольноотпущенных крепостных. Поднимаясь по служебной лестнице, он выслужил дворянское звание. Михаил в детстве получил хорошее домашнее образование, прекрасно изучил русскую и зарубежную литературу, знал несколько иностранных языков. Свои первые стихотворения Михайлов опубликовал еще во время учебы в Уфимской гимназии. Приехав в Петербург, начинающий литератор стал публиковаться в журнале «словесности, наук, художественной промышленности, новостей и мод» «Библиотека для чтения» А.Ф. Смирдина, в «Литературной газете», в «Иллюстрации».
Полонский писал: «Судьба свела меня с одним милейшим человеком, всеми силами души своей преданным литературе, образованным, страстным любителем поэзии - почти энтузиастом - и в то же время простейшим из простейших смертных. Этот человек был маленького роста, худенький, одетый щеголевато, постоянно в желтых перчатках и в круглой новомодной шляпе, но - бледный, как мертвец». Его «как бы не совсем прорезанные глаза казались двумя черными щелками» под высоко поднятыми черными бровями. Брови были сильно изогнуты и напоминали два месяца. Курчавая бородка пышно обрамляла нижнюю часть лица. Михайлов был близорук и носил круглые очки.
«Мы сошлись с ним сразу, - вспоминал Полонский, - я прочел ему свой рассказ «Тифлисские сакли», он наизусть прочел мне мои же стихотворения». Оба литератора еще не приобрели в Петербурге известности, оба нуждались в деньгах, оказалось, что и духовно они были близкими людьми.
Михайлов пригласил Полонского в гости в дом на Малой Морской улице, где он снимал комнату. Яков Петрович нашел нужный дом, поднялся на четвертый этаж и постучал в дверь.
Михайлов открыл и обрадовано пожал гостю руку:
- Яков Петрович! Душевно рад. Ну, проходи, проходи...
С первой встречи они уже обращались на «ты», и Полонский про себя отметил, что иначе в их отношениях и быть не могло.
В ходе начавшегося разговора Михайлов неожиданно спросил:
- Слушай, а хочешь жить рядом со мной?
- Разумеется, я не против. А что?
- По соседству есть свободная комната. Оплата - пятнадцать рублей в месяц. Хочешь, пойдем и посмотрим?
Из коридора открыли дверь в соседнюю комнатку. Она оказалась маленькой, с одним-единственным окном, зато чистой, с паркетным полом и высоким потолком. Неприхотливый Полонский о лучшем и не мечтал.
М.Л. Михайлов
Н.В. Шелгунов
«Сразу она мне понравилась, - вспоминал Яков Петрович, - позвали мы хозяйку и условились, на другой же день я переехал».
Сергей Тхоржевский так описывал совместное житье приятелей: «У хозяйки квартиры, польской дамы, был слуга Сигизмунд, по утрам он приносил самовар в комнату к Михайлову, затем стучался к Полонскому -звал чай пить. Так что виделись они теперь каждый день...»
Сам Полонский писал об этом периоде петербургской жизни: «Чай, сахар и белый хлеб... были общие. Обедать уходили... куда Бог приведет - или куда-нибудь в трактир, или к знакомым».
Как вспоминала Л.П. Шелгунова, «Михайлов жил с Полонским и был с ним очень дружен».
Круг петербургских знакомых Полонского постепенно расширялся. Очевидно, через Михайлова он познакомился с будущим видным представителем революционно-демократического направления, критиком и публицистом Николаем Васильевичем Шелгуновым. Его прадед и дед были моряками, отец служил по гражданскому ведомству. Когда Николаю было той года, отец умер, оставив семью без всяких средств, и мальчика определили на учебу в Александровский кадетский корпус, а потом, в 1833 году, - в Лесной институт. Шелгунов учился охотно, особенно любил русскую словесность. В 1841 году Николай окончил курс по первому разряду и поступил на службу в Лесной департамент. Летом он летом совершал поездки по российским провинциям, занимался лесоустройством, квартировал в деревнях, знакомился с жизнью народа. Осенью он возвращался в Петербург, тянул чиновничью лямку, писал статьи и начал публиковаться в «Сыне Отечества» и «Библиотеке для чтения».
В первые годы по окончании института Шелгунов нашел себе невесту - двоюродную племянницу Людмилу Петровну Михаэлис. Он писал ей письма из поездок по России, составлял список книг, которые следовало прочитать. В 1850 году они обвенчались, и в своей жене Шелгунов нашел друга и соратника. Детей у Шелгуновых не случилось. Своего мужа юная Людмила Петровна называла по имени-отчеству, оба говорили друг другу «вы». Какая уж тут любовь!.. Когда с Любовью Петровной познакомился Михайлов, в его сердце вспыхнуло нешуточное чувство к внешне привлекательной и юной жене Шелгунова. Любовь Петровна тоже потянулась к Михайлову и ответила ему взаимностью... Тем не менее мужа она не оставила, и они поселились втроем: супруги Шелгуновы и Михайлов. Шелгунов знал о своем щекотливом положении, но интересы дела были для него важнее чувственных переживаний. Некоторые знакомые в Петербурге удивлялись этому «тройственному союзу» единомышленников, многих это шокировало. Мария Федоровна Штакеншнейдер просто представить себе не могла, как такое может быть. Полонский же взирал на внутрисемейные отношения новых друзей не то, чтобы равнодушно, но с пониманием: в жизни чего только не случается...
В 1850-е годы начала определяться жизненная позиция Полонского. Он не желал примыкать ни к консервативному, ни к революционно-демократическому направлению в литературе, старался держаться особняком, но так или иначе жизнь связывала его и с одними, и с другими. «Он находит себе верных друзей, сблизившись с Н.В. и Л.П. Шелгуновыми и М.Л. Михайловым, - отмечала литературовед И.Б. Мушина. -Артистичная, жизнерадостная Л.П. Шелгунова и тонкий, чуткий поэт М.Л. Михайлов оказались человечески и творчески «созвучны» Полонскому, который болезненно ощущал свое одиночество на стезе литератора, не защищенного ни надежной поддержкой литературных единомышленников, ни участием широкого круга почитателей. Внутреннее тяготение поэта к Шелгуновым и Михайлову, дружба с этими выдающимися людьми во многом довершила формирование творческой личности Полонского».
Некоторые исследователи творчества Полонского полагают, что в рассказе «Женитьба Атуева» в образе главной героини выведена Шелгунова. Полонский восхищался естественностью и внутренним достоинством Людмилы Петровны и, считая общими свои идеалы и идеалы этой замечательной женщины, в стихотворном обращении к ней писал:
Ты моему молилась богу,
Я был богов твоих певец.
…………………………….
Когда я пел ума свободу,
Неискаженную природу
И слезы избранных сердец.
Очевидно, будущие «шестидесятники» играли заметную роль в жизни Полонского. Он познакомил своего лучшего друга Тургенева с Шелгуновой, и тот, тоже человек влюбчивый, видимо, был очарован ей. 24 декабря 1856 (5 января 1857) года Иван Сергеевич писал из Парижа Полонскому: «Если будете писать к Шелыуновой (так в тексте письма. - АЛ), поклонитесь ей от меня. Я храню в памяти ее толстенькую и миленькую фигурку с умным личиком и добрыми глазами».
Михайлов тоже был известен Тургеневу. В январе 1857 года поэт-демократ отправился в Уральск, по маршруту этнографической экспедиции, и надолго пропал. Обеспокоенный Полонский 29 января (10 февраля) 1857 года сообщал Тургеневу: «Михаила все еще нет - об нем ни слуху ни духу. Не отвечал даже на последние письма Шелгуновой, в которых она спрашивала его, есть ли у него деньги - эта добрая барынька хотела продать часы и заложить свои вещи, чтобы послать ему денег на обратный путь».
Полонский в сборнике стихотворений 1855 года посвятил МЛ. Михайлову одно из лучших своих стихотворений - «Качка в бурю». Ранее оно публиковалось без посвящения - Полонский и Михайлов были еще незнакомы.
В том же доме, где жили Михайлов и Полонский, снимал квартиру доктор Каталинский, благоволивший к петербургским литераторам. Когда Яков Петрович хандрил (а такое случалось нередко) или его мучил какой-либо недуг, он заходил к доктору, зная, что тот ни в чем не откажет. «Каталинского мы все называли литературным доктором, ни с одного литератора за визиты он денег не брал ни копейки», - вспоминал Полонский.
В Петербурге Полонский встретился со знакомыми по Кавказу художниками - Бейдеманом и Тиммом. Бейдеман был весел и радушен, пустился в воспоминания о Тифлисе... Яков Петрович надеялся, что художник вспомнит и о тех восьмидесяти рублях, которые поэт одолжил художнику в Тифлисе, - Полонскому сейчас деньги нужны были позарез. Но Бейдеман словно начисто забыл о долге и не обмолвился о нем ни словом, а Полонский, скромный человек и добрая душа, постеснялся ему об этом напомнить...