В седьмой книжке журнала «Современник» за 1854 год появилось стихотворение Полонского «Колокольчик» - один из шедевров русской лирики. «Любители Полонского обыкновенно особенно выделяют среди его стихотворений «Колокольчик»... - писал в 1933 году в «Литературных воспоминаниях» П. Перцов - Им, вероятно, будет приятно узнать, что сам поэт именно это стихотворение считал своим любимым».
Улеглася метелица... путь озарен...
Ночь глядит миллионами тусклых очей...
Погружай меня в сон, колокольчика звон!
Выноси меня, тройка усталых коней!
………………………………………………
«... Что за жизнь у меня! И тесна, и темна,
И скучна моя горница; дует в окно.
За окошком растет только вишня одна,
Да и та за промерзлым стеклом не видна
И, быть может, погибла давно!..
Что за жизнь!., полинял пестрый полога цвет,
Я больная брожу и не еду к родным,
Побранить меня некому - милого нет,
Лишь старуха ворчит, как приходит сосед,
Оттого, что мне весело с ним!..»
Ритм стиха словно завораживает, укачивает, и оттого одиночество в зимней избе воспринимается еще ощутимей, еще болезненней. Томление ожидания и в то же время боязнь несбывшейся мечты, неясные грезы и надежда на скорую встречу с любимым - всё в этом стихотворении переплелось в единый узор чувств. А как много значит здесь восклицание: «Что за жизнь у меня!» (и его варианты). В нем и тоска, и неверие, и надежда. Полонский в этом стихотворении настолько глубоко постиг истомленную женскую душу, что кажется, лучше об этом и сказать невозможно.
Как отмечал литературовед Вл. Орлов, силу и очарование лучших стихов Полонского составляет «глубина и искренность чувства, проникновенный лиризм, открытая эмоциональность и драматическое напряжение лирической речи, мастерское умение рисовать вот такие «раздающиеся картины», где все дано лишь намеком и остается простор для воображения читателя, наконец -тонкое, опять-таки лирическое, ощущение национальной русской жизни, и все это зачастую на зыбкой, почти неуловимой грани реального и фантастического, будничных подробностей и волшебных видений.
Ф. М. Достоевский
Любимый прием Полонского - погрузить бытовой сюжет в атмосферу «пророческих снов», и нужно признать, что владел он этим приемом артистически».
Известно, что Достоевский хорошо помнил важные события своей жизни, и впоследствии давал им развитие в своих произведениях, да и вообще в жизни великого романиста ничего не проходило бесследно. Так и стихотворение Полонского «Колокольчик» сразу по прочтении в 1854 году запало ему в память и нашло отражение в творчестве.
Достоевский, высоко ценивший творчество Полонского, в романе «Униженные и оскорбленные» устами Наташи дает такую оценку стихотворению «Колокольчик»: «Я все тебя ждала... Ходила здесь взад и вперед и стихи наизусть читала; помнишь - колокольчик, зимняя дорога: «Самовар мой кипит на дубовом столе...», мы еще вместе читали...
Как это хорошо! Какие это мучительные стихи... и какая фантастическая, раздающаяся картина. Канва одна, и только намечен узор, — вышивай что хочешь... Этот самовар, этот ситцевый занавес, — так это все родное... «Я больная брожу»... эта «больная», как тут хорошо поставлено! «Побранить меня некому» - сколько нежности, неги в этом стихе и мучений от воспоминаний, да еще мучений, которые сам вызвал, да и любуешься ими...
Господи, как это хорошо! Как это бывает!»
Достоевский в своем романе от лица Наташи почти полностью цитирует стихотворение Полонского. Эта «канва», этот «узор», эта таинственная недосказанность и конкретные реалии быта - суть поэзии «пленительного певца».
В дневнике Е.А. Штакеншнейдер имеется запись от 12 ноября 1880 года, в которой она так характеризует Достоевского, сравнивая его с Полонским: «Он постиг высшую правду, как очень метко выразилась его жена. Он знает душу человеческую вообще, но насчет Ивана и Петра, при всей своей нервности и впечатлительности, он всегда может ошибаться. Мало того, один и тот же человек может показаться ему сегодня таким, а завтра иным.
В этом отношении даже такой рассеянный и не от мира сего человек, как Полонский, смотрит трезвее... Полонский лучше его знает свет, и потому, несмотря на его характер, его труднее обмануть».
Литературовед Н.П. Сухова, размышляя о стихотворении Полонского «Колокольчик», приходит к такому выводу: «По-прежнему сны неотделимы от фантазии и воспоминаний. Но теперь уже противопоставление грезы и реальности переносится в само сновидение, от этого смысл всего произведения усложняется, ускользает, дробится и утончается. Таков один из путей Полонского к смысловой многозначности, психологической глубине -общему достижению лирики второй половины XIX века».