В конце лета 1855 года вышел из печати сборник Полонского «Стихотворения» - по сути дела, итог пятнадцатилетнего труда. Эта была первая книга поэта, изданная в столице, и первая книга, заставившая критику и читательскую публику заговорить о нем как о талантливом, самобытном лирике. Поэт оказался прав, когда написал:

Недаром я от севера до юга
Скитался, как не помнящий родства,
По всем векам, ища свои права...

Похоже, свои права в поэзии он наконец-то нашел. Похвалы сыпались на Полонского, как из рога изобилия, и стеснительный Яков Петрович поначалу просто отказывался верить, что наконец-то к нему пришел настоящий успех. Это была победа!

«В особенную заслугу г. Полонскому поставим мы прежде всего отсутствие в его стихотворениях общих мест, давно заученных фраз, избитых, истертых предметов песнопения, обветшалых чувств, полинялых картин, заплесневелых мыслей, - утверждал критик журнала «Отечественные записки». - Мы не хотим сказать этим, чтоб поэт воспевал что-нибудь новое, - нет, содержание его стихотворений взято из окружающего нас обыденного мира; но г. Полонский придает новый колорит этим предметам, освещает их новым светом, смотрит на них иначе, нежели смотрели другие».

В журнале «Современник» (№10 за 1855 год) на выход сборника стихотворений Полонского откликнулся сам редактор - Николай Алексеевич Некрасов. Он с удовольствием отметил, что дар поэта совершенствуется и «произведения г. Полонского, кроме достоинства литературного, постоянно запечатлены колоритом симпатичной и благородной личности». Некрасов высказал свое убеждение: «Никто не станет оспаривать у г. Полонского таланта» - и пришел к выводу, что он «хотя и медленным, но твердым шагом идет вперед, совершенствуется».

В следующем номере «Современника» была опубликована солидная статья А.В. Дружинина «Стихотворения ЯЛ. Полонского», в которой он оценил поэтический сборник с позиций эстетической критики и назвал автора хотя и не «первоклассным», но «честным и истинным» поэтом.

О Полонском заговорили, стихи его стали заучивать наизусть, цитировать в литературных салонах. Но Якову Петровичу был чужд дух самодовольства и презрения к окружающим, царивший в аристократическом обществе. «Вчера был вечером у графини Толстой, - записал он в дневнике 28 ноября 1855 года, - скука и разочарование... Есть слова, которых значение мелкое и самолюбивое, стоит выучиться понимать, чтоб всякий раз, слушая их, чувствовать в душе проползающую гадину».

В 1859 году из печати вышла новая книга поэта - «Стихотворения ЯЛ. Полонского. Дополнения к стихотворениям, изданным в 1855 г.». И снова на появление сборника Полонского откликнулся журнал «Современник». На этот раз НА. Добролюбов в своей статье (опубликованной без подписи и с цензурными изъятиями), проанализировал не только новый сборник поэта, но и его поэму «Кузнечик-музыкант», а также сборник рассказов (все три книги вышли из печати в 1859 году).

«Задумчивость очень унылая, но не совершенно безотрадная, и томно-фантастический колорит составляют отличительные признаки поэзии г. Полонского, - отмечал критик. - В его стихе нет той мрачной, демонической силы, от которой человек может содрогнуться и почувствовать, что сердце его обливается кровью. Нет в нем и того размаха, той пылкости воображения, при которых поэтом создается целый волшебный мир фантастических образов, мир бесконечно разнообразный, яркий и оригинальный. Но в застенчивом, часто неловком и даже не всегда плавном стихе г. Полонского отражается необычайно чуткая восприимчивость поэта к жизни природы и внутреннее слияние явлений действительности с образами его фантазии и с порывами его сердца. Он не довольствуется пластикой изображений, не довольствуется и тем простым смыслом, который имеют предметы для обыкновенного глаза. Он во всем видит какой-то особенный, тайный смысл; мир населен для него какими-то чудными видениями, увлекающими его далеко за пределы действительности».

Критик верно определил характерные особенности таланта поэта: «Во всех стихотворениях г. Полонского, как бы они ни представлялись слабыми или эксцентричными, мы видим, что он не придумывал подобий, не холодно навязывал человеческие думы - и тучам, и волнам, и утесам, и насекомым, и деревьям, не из желания блеснуть оригинальностью рассказывал свои фантастические грезы, - нет, у него в самом деле являлись в душе эти грезы, перед ним в самом деле одушевлялись по временам все мертвые явления природы... Природа представляется ему в виде какого-то загадочного, но милого и очень близкого существа, с которым он очень любит рассуждать о различных предметах, занимающих его воображение...

Вообще - незлобием и добродушием веет от всех слов поэта, к кому бы ни обращались они - к благоухающей ли природе, к печальному ли кладбищу, к коварной ли женщине. Даже в своих отношениях к общественной неправде и угнетению он остается так же грустно незлобив, как и в своем сожалении о прошедшей молодости или в досаде на дурную погоду».

Добролюбов попытался выявить основные мотивы творчества Полонского в свете общественных настроений конца 1850-х годов. Он признавал дарование поэта, но упрекал его в излишней кротости и незлобивости: «Нам теперь нужны энергия и страсть; мы и без того слишком кротки и незлобивы...»

Что ж, каждому свое: революционеру - энергия и страсть, а чувствительному, проникновенному лирику - иное... Добролюбов не учел главного: Полонский по своему характеру, по складу души был скромным и незлобивым и стать другим никак не мог!

Полонский, кроме дома Штакеншнейдеров, посещал литературный салон мадам Левитовой, о котором одна из современниц писала: «На ее четвергах почти всегда присутствовали несколько приманок для петербургского общества, как, например, знаменитая итальянская актриса Ристори, певица Бозио... известные наши поэты - Полонский, Майков, Щербина, братья Василий и Николай Курочкины были постоянными ее посетителями».

Таким образом, Полонский постепенно вошел в круг известных петербургских поэтов и завоевал свое место на столичном поэтическом Олимпе.

Во второй половине 1850-х годов русская лирическая поэзия успешно развивалась, и виднейшие литературные критики уделяли ей пристальное внимание - впрочем, как и лирике, созданной ранее, в пушкинско-лермонтовскую эпоху. Однако «всплеск» лирической поэзии был недолгим. Как отмечал литературовед Вадим Кожинов, «уже в начале 60-х годов... лирика опять резко и надолго отходит на второй план, опять как бы исчезает... Активно продолжают печататься в 1860-1870-х годах два поэта - Некрасов и Полонский. Но исключение только подтверждает правило.

Основное место в их творчестве занимают теперь сюжетные поэмы и сатиры или повести в стихах, а не собственно лирическая поэзия... Что же касается Полонского, основное место в его творчестве этого периода занимают многочисленные поэмы, или, точнее, новеллы или повести в стихах, а также и прозаические романы, повести, рассказы. Только в конце жизни он вновь отдается лирическому творчеству».

В период расцвета лирической поэзии в прозе господствовал жанр очерка, но вслед за «лирической эпохой» начался период небывалого расцвета и господства романа, продолжавшийся два десятилетия, до 1880-х годов. Разумеется, это не означает, что лирическая поэзия той поры не имела самостоятельной ценности. Нет, лирика была на высоте, но не менее велико ее значение в становлении русского реалистического, психологического романа.

В русской прозе развитие к роману шло по пути неких переходных жанров - сборников рассказов, очерков. В 1852 году отдельным изданием вышли «Записки охотника» Тургенева, в 1855-1856 годах опубликованы «Севастопольские рассказы» Толстого.

Полонский тоже в эти годы писал, в основном, прозу. Весной 1857 года редакция «Современника» приняла к печати его лирическую повесть «Шатков». Критик журнала Николай Гаврилович Чернышевский прислал автору теплое письмо: «...Слог прекрасен, и я не такой вандал, чтобы решился, злоупотребляя Вашим позволением, изменить хотя бы одно слово».

В 1870 году Тургенев в письме к редактору «Санкт-Петербургских ведомостей» дал высокую оценку роману Полонского «Признания Сергея Чалыгина», который печатался в «Литературной библиотеке», считая его достойным занять место вслед за биографической прозой Л.Н. Толстого.

К сожалению, проза Полонского не стала значительной вехой в литературной жизни России...