По пути в Неаполь Полонский приметил в свите графа Кушелева молодую, привлекательную даму и, как человек легко увлекающийся, сошелся с попутчицей поближе и стал оказывать ей знаки внимания, которые не ускользнули от пронзительных зеленых глаз Любови Ивановны Кушелевой. Графиня восприняла этот невинный флирт поэта как личное оскорбление: в ней не то, чтобы заговорила ревность (откуда ей было взяться без любви?), но проснулись какие-то смутные чувства к этому странному человеку, и Любовь Петровна, как собственница, с осуждающим укором не раз посматривала на Полонского.

Как признавался Полонский в письме М.Ф. Штакеншнейдер, его отношения с графиней «в Неаполе были из рук вон скверны, но это просто потому, что она женщина, а женщины терпеть не могут, чтобы кто-нибудь при них ухаживал за другой».

Полонский сообразил, что из-за своей увлеченности он может быть отстранен от издания журнала (зеленоокая красавица-графиня, в свое время добившаяся аудиенции у самого императора, способна была навязать мужу свое мнение), и ухаживания за дамой прекратил, но очень переживал из-за этого...

В Неаполе вся компания остановилась в гостинице «Рим», из окон которой открывался чудесный вид на море, на грозный Везувий и чуть проглядывающий в туманной дымке остров Капри...

Город, основанный греческими поселенцами в VIII веке до нашей эры, в средние века был по численности населения в Европе вторым после Парижа, не обезлюдел он и позже. Густонаселенные кварталы гигантской подковой окаймляли Неаполитанский залив. Белокаменные строения, словно огромные куски сахара, лежали по пути к морю и поднимались к самому подножию Везувия. На улицах города было многолюдно и шумно. Беззаботные гуляки и уличные торговцы, бойкие «бамбини» и усатые темные личности - все куда-то спешили, толкались, кричали. Тут и там взору открывались монументы и памятники. Историческая часть города представляла собой конгломерат греческой и римской архитектуры, замков, развалин стен...

Когда-то на этом месте располагался античный город Помпеи. В 79 году новой эры вулкан Везувий, словно подземный дьявол, изрыгнул всесокрушающий огонь и дым и залил жарокипящей лавой, засыпал черным пеплом античный город. И ведь предсказывал (вернее, вычислил) это извержение вулкана Гай Плиний, римский ученый и поэт. Пожилой астролог с горящими глазами и взлохмаченной бородой внушал на улицах каждому встречному, что грядет страшное бедствие, которого мир дотоле не видывал, - землетрясение и извержение Везувия. В ответ люди лишь посмеивались над предсказателем, считая его полупомешанным, а то и поколачивали. Горожане отдыхали, пили и веселились, словно не замечая, что у них под ногами то и дело трясется мелкой дрожью земля, а из ее чрева доносится тяжелый, глухой гул, словно кто-то под землей ворочает огромные раскаленные камни и поливает их горячей водой...

Беспечные помпейцы погибли вместе со своим недальновидным правителем, сгинул и Плиний-прорицатель, и теперь на месте древней Помпеи лишь бугрились давным-давно заставшие потоки лавы, поросшие кустарниками.

Более двадцати лет назад в этих местах жил и работал выдающийся русский художник Карл Брюллов, подаривший миру великое полотно «Последний день Помпеи»...

Полонский издали вглядывался в темные очертания печально знаменитого вулкана и пытался себе представить, как все здесь выглядело во время трагедии.

Компания графа Кушелева искала новых развлечений. Погуляв в Неаполе, решили плыть на пароходе на остров Капри, однако пассажиров набралось немного и поездку отменили.

Якову Петровичу пришло в голову подняться на Везувий, хотя было заметно, что над его кратером клубится легкий дымок и небо словно затягивается мутной пеленой. Не ровен час, начнется извержение!

Полонский - бесшабашная голова! - отправился покорять Везувий. Спутники отговаривали его от рискованной затеи, но поэт был неумолим и начал восхождение к кратеру вулкана. Однако он и представить себе не мог, что снизу кажущийся пологим склон доставит столько трудностей, отнимет столько сил...

Наконец Яков Петрович одолел подъем и, испытывая мальчишескую радость, огляделся и бросил в чрево кратера свою визитную карточку...

Из всех спутников графа Кушелева затею Полонского с восхождением на Везувий искренно одобрил только брат графини, Николай Иванович Кроль. С ним и решил Полонский совершить поездку морем на остров Сицилию, и вечером путешественники вышли в плавание на пароходе, держащем курс на Палермо. Ночь выдалась беспокойной: пароход сильно качало, и приятели не спали всю ночь. И не это ли ночное плавание позднее запечатлел Полонский в своем стихотворении?

Корабль пошел навстречу темной ночи…
Я лег на палубу с открытой головой;
Грустя, в обитель звезд вперил я сонны очи,
Как будто в той стране таинственно-немой
Для моею чела венец плетут Плеады,
И зажигают вечные лампады,
И обещают мне бессмертия покой.

Сицилия встретила путешественников солнечной погодой, гомоном базаров и вкусными запахами готовящихся прямо на улицах яств.

Из местных достопримечательностей внимание приятелей привлекла изящная церковь Сан Джованни дель Эремитти, построенная еще в 1142 году, и Кафедральный собор. Смесь культур: европейской, арабской, византийской, сицилийской - наглядно проявлялась в памятниках архитектуры; смесь языков можно было наблюдать на улицах города.

Полонский и Кроль, радостные и возбужденные, целыми днями гуляли по узеньким, кривым улочкам Палермо, пили душистое вино под навесом кафе и... не забывали любоваться на местных чернооких красавиц.

На впечатлительного Полонского нахлынуло вдохновение, и он написал стихотворение, адресованное той самой даме, которая в поездке из Рима в Неаполь, словно легкое дуновение ветерка, скользнула по его сердцу:

Мы наконец в Палермо - я и Кроль.
Так далеко от вас - а, кажется, давно ль
Мои уста касались вашей нежной
Руки...

Воспоминания полились в сердце поэта, словно из рога изобилия, и он уже не мог их остановить:

Давно ли с высоты террасы мы глядели,
Как море нежилось и как вдали синели,
Меняясь к вечеру, волшебные цвета
Вершины острова и кратера волкана.
Давно ли вечером под звуки фортепьяно
От танца разгорясь, и щеки и уста
Дымились...

Давно ли это было? Да нет, совсем недавно, и в памяти были еще свежи впечатления от встреч с очаровательной попутчицей. Но сейчас было не время предаваться грустным воспоминаниям. Солнце светит! На улице тепло, куда ни кинешь взгляд - полно чернобровых, смуглых итальянок, и у вина такой приятный, такой пряный вкус... Полонский и Кроль провели под благодатным солнцем Сицилии три дня, а когда возвратились в Неаполь, выяснилось, что вся честная компания во главе с графом Кушелевым-Безбородко, не дождавшись загостившихся в Палермо приятелей, отправилась в Сорренто.

Гавань в Сорренто. С картины С. Ф. Щедрина

Что ж, в Сорренто, так в Сорренто! Полонский с Кролем последовали в этот живописный город на обрывистом морском берегу, где и встретились с остальными спутниками. Берег нависал над морем, словно балкон, и с него открывался чудесный вид на Неаполитанский залив. Вдали еле различался в легкой дымке дремлющий Везувий. Несколько каменистых ущелий спускались с гор к морю, где у причалов дремали рыбачьи парусники.

Как узнали путешествующие, название города, в древности именуемого Сиреон, дословно означает «Земля Сирен». По преданию, здесь в давние времена проживали Сирены - мифологические русалки, которые своим сладкозвучным пением усыпляли мореплавателей, и те разбивались о коварные рифы...

Еще со времен Римской империи Сорренто был известен как замечательное место отдыха, в XIX веке сюда нахлынули и русские: члены самых знатных русских фамилий, писатели, поэты, художники, музыканты. Путешествующие совершили прогулку по городу. Внимание Полонского привлек белокаменный собор в центре города, построенный еще в XV веке, да и вообще история, казалось, живет здесь в каждой улочке, в каждом строении.

Экзотическая южная природа очаровала поэта, он словно почувствовал в душе приятный зуд - и на бумагу полились вдохновенные строки стихотворения «Ночь в Сорренто»:

Волшебный край! Сорренто дремлет –
Ум колобродит - сердце внемлет –
Тень Тасса начинает петь.
Луна сияет, море манит,
Ночь по волнам далеко тянет
Свою серебряную сеть.
………………………………………
Но от полуночного звона
Зачем твой голос, примадонна,
Оборвался и онемел?
Кого ты ждешь, моя синьора?
О! ты не та Элеонора,
Которую Торквато пел!

Полонский ведет в стихотворении речь об уроженце Сорренто, великом итальянском поэте XVI века Торквато Тассо, который, будучи романтически влюблен в Элеонору, сестру феррарского герцога Альфонса II д'Эсте, жестоко поплатился за свое чувство и был заключен в дом умалишенных. Поэт горячо сочувствует трагической судьбе своего давнего собрата:

Объятый трепетом и жаром,
Я чувствую, что здесь недаром
Италия горит в крови.
Луна сияет - море дремлет -
Ум колобродит - сердце внемлет -
Тень Тасса плачет о любви.

Пробыв в Сорренто несколько дней, граф и графиня продвигаться дальше к югу не пожелали, и вся компания вернулась в Неаполь.