В Спасском обычно Тургеневу хорошо работалось. К примеру, в 1855 году, после отъезда гостей, писателем овладела лихорадка творчества. Он засел за рабочий стол и, путая день с ночью, за семь недель написал роман «Рудин»!..

Летом 1881 года Иван Сергеевич, словно почувствовав усталость, работал не столь усердно. В Спасском он вернулся к повести «Песнь торжествующей любви». Вообще-то он начал писать эту «итальянскую новеллу» в 1879 году в Буживале, но в то время повесть «не пошла», и вот теперь родина вдохнула в писателя творческие силы.

Тургенев писал или по утрам между прогулкой и завтраком, или после вечернего чая, и тогда никто из гостей не смел его тревожить.

Как-то Тургенев попросил Полонского написать для его произведения несколько стихотворных строк, которые были бы и бессмысленными и загадочными. Не поняв, для чего это нужно, Яков Петрович что-то написал, но Ивана Сергеевича его стихи не удовлетворили и он позднее сам написал стихи, которые использовал в «Песни торжествующей любви»:

Месяц стал, как круглый щит. Как змея, река блестит...

В своей повести Тургенев обратился к итальянской жизни XVI века и, прекрасный стилист, рассказал о выдающихся писателях, художниках скульпторах, творивших при дворе герцогов д'Эсте... Тургенев писал «Песнь торжествующей любви» как бы в тайне от своих гостей, но вскоре о его новой повести заговорили, и не только в Спасском…

М.Г. Савина в спектакле «Месяц в деревне»

После отъезда Толстого в гости к Тургеневу приехала знаменитая актриса Александрийского театра Савина. Мария Гавриловна играла роли в пьесах Тургенева, и Иван Сергеевич испытывал к ней глубокое чувство.

Савина блестяще играла роль Верочки в пьесе Тургенева «Месяц в деревне». Молодая актриса признавалась: «...Роль стала моей любимой, моим созданьем». В Петербурге Тургенев посмотрел спектакль и был поражен яркой игрой актрисы, свежестью трактовки образа, который он сам считал второстепенным. Писатель пришел к Савиной за кулисы, благодарил и лукаво спрашивал:

- Неужели эту Верочку я написал? Ведь я почти не обращал на нее внимания... Да, вы удивительная актриса...

Потом, на литературном вечере, Савина и Тургенев вышли на сцену вместе, чтобы прочитать начало пьесы «Провинциалка». Игра актрисы глубоко взволновала писателя и заронила в его сердце молодые мечты...
Позже, в письмах к Савиной, Иван Сергеевич писал, что она для него – «самое дорогое и хорошее петербургское воспоминание», и признавался:

«Вы стали в моей жизни чем-то таким, с которым уже никогда не расстанусь...» Тургенев приглашал Савину в Спасское и минувшим летом, но она приехать в гости не смогла.

И вот теперь Иван Сергеевич получил телеграмму, в которой сообщалось, что актриса приезжает в Спасское. Тургенев не знал, верить или не верить. Стали готовиться к приему гостьи. Новое пианино было еще заранее доставлено из Москвы. Жозефина Антоновна съездила в Мценск за покупками и принялась обставлять комнату для Марии Гавриловны.

И вот актриса - в Спасском. Стояла середина июля, и с приездом Савиной погода наладилась. Для Марии Гавриловны Иван Сергеевич, стараясь во всем угодить гостье, велел устроить на пруду деревянную площадку над водой. Место около купальни было слишком мелко, а Савина при купании любила бросаться в глубину и плавала, как наяда.

Как-то раз Полонский случайно увидел купающуюся актрису. Узнав об этом, Тургенев позже в письме к Савиной полушутливо сокрушался: «.. .И отчего это я не был на месте Якова Петровича, когда он так удачно заглянул к Вам в купальню? То-то и есть: родился колпаком... так колпаком и останусь».

Но теплые дни быстро кончились, Как вспоминал Полонский, 16 июля, когда гости обедали не террасе, «налетела буря с дождем и громом, мгновенно брызгами окатила весь стол, и, когда мы поспешили в комнаты, стекла из дверей посыпались осколками. С трудом обед наш был перенесен в столовую. На другой день, 17 июля, я праздновал день нашей свадьбы (исполнилось пятнадцать лет его супружеской жизни с Жозефиной Антоновной. - А.П.). За обедом Иван Сергеевич говорил спич, разливал шампанское, со всеми чокался и всех целовал...»

Вечером Тургенев устроил праздник в честь своей обожаемой гостьи. Велел позвать деревенских баб и девок, которых собралось около семидесяти, угостил их вином, раздал подарки. Крестьянки стали петь и плясать. Савиной это понравилось. «Казалось, артистка наша, глядя на них, училась, - вспоминал Полонский. - Невольно иногда повторяла их напевы и движения и под конец так развеселилась, что чуть не плясала.

- Ишь, расходилась цыганская кровь! - сказал мне про нее Тургенев. Но он и сам был так весел, что готов был отплясывать; он, который, конечно, во всякое другое время не вынес бы моей плохой игры на пьяни-но, тут сам заставил меня играть танцы. Увы! плясовые песни еще кое-как удавались мне, полька тоже кое-как сошла с рук, но мазурка не давалась.

- Играй! - кричал мне Тургенев, — как хочешь, как знаешь, валяй! Мазурку валяй! Лишь была бы какая-нибудь музыка... Ну, раз, два, три... ударение на раз... ну, ну!..

И вечер до чая прошел в том, что все присутствующие, в том числе и сам хозяин, плясали и танцевали кто во что горазд».

Писатель испытывал к актрисе искреннюю симпатию и читал ей также свои стихотворения в прозе... Савина вспоминала: «В большом кожаном кресле... сидел Иван Сергеевич, у ног его, на скамеечке сидела я и слушала (счастливая) "Стихотворения в прозе"...» Можно себе представить, какое волнение охватило актрису, когда Тургенев читал: «Она протянула мне свою нежную, бледную руку... а я с суровой грубостью оттолкнул ее.

Недоумение выразилось на ее молодом, милом лице; молодые добрые глаза глядят на меня с укором; не понимает меня молодая, чистая душа.

- Какая моя вина? - шепчут ее губы.

- Твоя вина? Самый светлый ангел в самой лучезарной глубине небес скорее может провиниться, нежели ты.
И все-таки велика твоя вина передо мною.

Хочешь ты ее узнать, эту тяжкую вину, которую ты не можешь понять, которую я растолковать тебе не в силах? Вот она: ты - молодость; я - старость».

Савиной в ту пору было двадцать семь лет, Тургеневу - шестьдесят два...

В присутствии Савиной состоялось первое чтение Тургеневым повести «Песнь торжествующей любви» - очевидно, это было не случайным. Чтение Тургенева произвело на присутствующих дам сильное впечатление. Автору, несомненно, было приятно услышать лестное мнение Савиной о его повести...

З.Н. Гиппиус, встретившись с М.Г. Савиной через много лет после этого события, записала воспоминания выдающейся актрисы о Тургеневе и Полонском: «Савина рассказывала неповторимо... С Тургеневым у них был когда-то «голубой» роман. И до дня его смерти не прекращалась переписка. Савина рассказывала нам об его последних годах, о Кларе Милич...

- А когда он написал «Песнь торжествующей любви» - я как раз гостила у него в Спасском-Лутовинове. И Яков Петрович Полонский тоже, они ведь были большими приятелями. Иван Сергеевич предложил нам прослушать только что оконченную вещь. Это и была «Песнь торжествующей любви». Читал вечером, на балконе, при свечах. Было самое начало лета, все цвело, и к ночи, тихой и теплой, сад особенно благоухал. Тургенев волновался, я чувствовала, что эта вещь ему дорога, у него даже голос звенел. Когда кончил - Полонский помолчал некоторое время, а потом встал и басом своим недовольно зарокотал: он-де ничего не понимает, и что это тут напущено... «Эта вещь тебе - нет, не удалась...»Тургенев не возражал, не спорил, но я сердцем чувствовала, как его Полонский своим отзывом на месте убивает. Притом я чувствовала, что Полонский говорит вздор, по глупости или по зависти, уж не знаю... А сама я не могла ничего сказать, не могла, не умела... Но Тургенев, верно, понял, что у меня на душе. Мы потом, - Полонского уже не было, -сошли вдвоем в темный сад и долго молча ходили среди благоуханья трав, и на скамейке так же молча сидели, и точно я этим как-то по-женски, по-бабьи, без слов его утешила, молчаньем сказала ему все, что хотела...»

Тургенев с Савиной, отправившись в сад «послушать голоса ночи», прогуляли до рассвета. Вернувшись в дом, он прочитал ей по записной книжке новое стихотворение в прозе, которое решил никогда не печатать: «Ты сорвала все мои цветы... Но ты никогда не придешь на мою могилу...»

Утро выдалось солнечным, и день установился теплым. Гости катались верхом, купались в пруду, гуляли по саду. А во время прощального обеда на балконе Савина поцеловала Тургенева... «То, что совершилось накануне Вашего отъезда, - писал Иван Сергеевич обожаемой актрисе, -помните, на террасе, за обедом, после шампанского... Помните? Или не хотите помнить? - тот лучистый и жгучий поцелуй, которым вы озарили и обожгли меня...»

Полонский подарил актрисе на прощание свой живописный этюд «Пруд Захара». В тот же день, 18 июля, Савина в сопровождении своей горничной уехала из Спасского. Отзвучала «Песнь торжествующей любви»...

Стареющему Тургеневу оставалось только сожалеть о несбывшейся любви. «Ваше пребывание в Спасском оставило неизгладимые следы... - писал он Савиной. - В эти пять дней я еще больше узнал Вас - со всеми Вашими хорошими и слабыми сторонами - и именно поэтому еще крепче привязался. Вы имеете во мне друга, которому можете довериться. Комната, в которой Вы жили, так всегда и останется Савинской...»
«Песнь торжествующей любви» так и осталась недопетой...

Полонский, услышав новую повесть Тургенева, высказал сомнение в том, что повесть будет иметь успех у русской публики. Критика в то время не баловала писателя своим вниманием, но эта повесть, опубликованная в том же году в «Вестнике Европы», вызвала широкий читательский резонанс. Даже сам автор был удивлен таким успехом. «Неожиданная судьба моей итальянской новеллы! - писал он Полонскому 8 (20) ноября 1881 года. - В России ее не только не ругают, но даже хвалят...»

Позже «Песнь торжествующей любви» была опубликована во Франции, Германии, Дании, Америке, и везде имела громкий успех. Повесть была положена на музыку и на ее основе созданы либретто опер.