Наступило лето 1883 года. Больная нога Полонского заставила его обратиться к знакомому доктору, и тот рекомендовал Якову Петровичу поехать в Одессу, где для лечения применялись ванны с подогретой водой одного из лиманов, которая считалась целебной. Комитет иностранной цензуры в эту пору возглавлял друг Полонского Аполлон Николаевич Майков, и Яков Петрович мог надеяться, что отпуск для поездки на лечение он получит.

Яков Петрович отправился в Одессу, некогда «дешевый город», в котором он не был около четырех десятков лет. Тогда, окончив Московский университет, он приехал сюда молодым юношей - искателем счастья и удачи. Стояла промозглая осень, а в карманах было пусто...

Теперь бушевало приморское лето, и многолюдная Одесса встретила умудренного жизнью известного писателя живительным теплом. Город похорошел и вырос, выросли в нем и цены: за каждую ванну с подогретой водой приходилось платить рубль. Впрочем, о деньгах Полонский не думал. Ногу подлечить - вот какая была забота. Яков Петрович попытался найти кого-либо из одесских знакомых, но нашел только бывшего редактора газеты «Одесский вестник».

Полонский уже собирался возвращаться в Петербург, когда пришло горькое известие: в Буживале скончался Иван Сергеевич Тургенев.

3 сентября Полонский из Одессы обратился с письмом к А.В. Суворину, публицисту и издателю, владельцу ежедневной газеты «Новое время», одной из самых распространенных в России. «В руках моих значительный материал для биографии Ивана Сергеевича и для уяснения этой в высшей степени замечательной личности... - писал Яков Петрович. - На днях выезжаю в Петербург, в надежде застать похороны моего последнего друга и, быть может, последнего ценителя и критика литературных трудов моих. Только не ждите от меня никаких речей, никаких славословий! Это не по моей части... До моих личных чувств к покойному никому дела нет - и скорбь моя от его утраты не нуждается в том, чтобы публично проявлять себя».

Незадолго до смерти, 29 июня (11 июля) 1883 года Тургенев отправил письмо Л.Н. Толстому, в котором просил его вернуться к литературному труду, а о себе сообщил следующее: «Я же человек конченый - доктора даже не знают, как назвать мой недуг... Ни ходить, ни есть, ни спать, да что! Скучно даже повторять все это!»

Дни великого писателя были сочтены. В бреду он забывал, что рядом с ним - французы, и начинал что-то бессвязно говорить на русском языке.

22 августа 1883 года, в два часа пополудни, сердце Ивана Сергеевича Тургенева перестало биться. Последними его словами были: «Прощайте, мои милые, мои белесоватые...»После смерти Тургенева осталось три завещания. Все права на издание произведений великого русского писателя передавались Полине Виардо, за исключением незначительной части издательских прав, которые Тургенев завещал своему приятелю, в последние годы исполнявшему обязанности поверенного в его делах, - бедняку А.В. Топорову.

В Париж приехал известный книгоиздатель, петербургский городской голова И.И. Глазунов и за 50 тысяч рублей выкупил у Виардо издательские права.

Русские друзья писателя хотели увезти на родину вместе с телом Тургенева личные вещи Ивана Сергеевича, предназначавшиеся для музея: тогу и шапочку доктора Оксфордского университета и кольцо-талисман А.С. Пушкина, подаренное Тургеневу сыном В.А. Жуковского. Полина Виардо в их просьбе отказала.

М.Г. Савина вежливо обратилась к Виардо с просьбой вернуть ее письма к писателю, но ответа не получила.

Памятник И.С. Тургеневу на Волковом кладбище. Скульптор Ж.А. Полонская

Свой архив Тургенев желал передать в полное распоряжение П.В. Анненкова, о чем и написал ему в мае 1882 года. Но по своей доверчивости и наивности Иван Сергеевич официального завещания на сей счет не оставил. Виардо обратилась к Анненкову с предложением разобрать архивы Тургенева. Павел Васильевич провел за этим занятием несколько месяцев, а потом мадам Виардо заявила ему, что в ее новом особняке места для архивов нет и что, если не найдется покупатель, они будут сожжены.

Виардо умышленно разжигала ажиотаж вокруг рукописей Тургенева. Его архив не был сожжен, но большая часть его была распродана по частям... Та же участь постигла и библиотеку писателя. Русский меценат Савва Тимофеевич Морозов решил купить ее, но Виардо и на этот раз заломила безбожную цену...

Часть тургеневского имущества тоже перешла в руки Виардо. Дом, в котором жил Тургенев, она решила продать, но когда меценат и банкир ГО. Гинзбург пришел к ней с предложением купить дом для Общества русских художников, мадам Виардо заломила огромную цену - 300 тысяч франков, и сделка не состоялась. Обитель великого русского писателя была куплена французским буржуа на слом, и вскоре на этом месте встал шестиэтажный доходный дом...

Полонские были вправе ожидать хоть что-то на память о Тургеневе, тем более что Иван Сергеевич сам намекал Жозефине Антоновне об этом. Но слова остались словами...

Незадолго до смерти, 5 января 1883 года, Тургенев сообщал жене Полонского о пейзажах, написанных Яковом Петровичем в Спасском: «А насчет того, что станется с этими картинами после моей смерти, вы гоже не беспокойтесь: я уже распорядился, чтобы все они до одной были отосланы тогда Якову Петровичу и вам».

Однако после кончины великого романиста его имуществом завладела Полина Виардо. Полонский в письме просил вернуть ему картины как память о друге, тем более, что никакой материальной ценности они не представляли, обещал взять на себя все расходы по пересылке. Но все его хлопоты оказались напрасными: картины в Россию не вернулись, и тем самым потомки лишились возможности познакомиться с еще одной гранью таланта Полонского. «Мог ли я думать, - сокрушался он в одном из писем, - что виды Спасского и того сада, где Тургенев провел свое детство, будут со временем висеть в передней или будуаре любовницы знаменитого скрипача, от всей души презирающего все русское...»

В дело вмешался друг Тургенева Алексей Петрович Боголюбов. Несколько личных вещей писателя мадам Виардо «соизволила» через Боголюбова передать для музея. С его же помощью Полонскому была выслана половина спасских картин...

Ценность этюдов, написанных Полонским в Спасском-Лутовинове, состоит в том, что они - единственные живописные произведения, на которых представлены виды усадебного дома, парка и окрестностей, а портрет великого романиста, написанный Яковом Петровичем, оказался последним прижизненным изображением Тургенева...

Через несколько лет после смерти Тургенева Полонский получил письмо из Парижа от Александра Федоровича Онегина - человека, который сидел у постели умирающего писателя в один из его последних дней, когда тот то терял сознание, то ненадолго возвращался из небытия. Онегин писал Полонскому: «С закрытыми глазами он, наедине со мной, в Буживале, воображал, что едет с Вами на телеге и спешит на пожар:"А какие мы с тобой молодцы, Яша! Церковь-то как горит! Скорее, скорее! Только бы напиться!" Я поднес ему стакан воды, он жадно сделал несколько глотков, не открывая глаз. "Ну, вот и отлично, Яша! Чудесная какая вода! Церковь-то, церковь-то как горит!"».

Без Тургенева Спасское опустело, но местные жители нередко вспоминали бывшего хозяина усадьбы. «Эту вот аллею Иван Сергеевич сами насадили... - рассказывал камердинер Тургенева Захар Балашов. - Каждое дерево своими руками сажали... А вон на той скамейке... частенько в прежние времена, когда Иван Сергеевич подолгу в Спасском проживали, сиживали гости: Панаев, Некрасов, Григорович, Полонский, Шеншин, - они же Фет... Граф Лев Николаевич Толстой тоже, бывало, наезжали».

Яков Петрович сохранил добрую память о Тургеневе до конца своих дней.