В марте 1888 года Полонский был потрясен внезапной смертью Гаршина, которого высоко ценил. Молодой писатель ярко заявил о своем таланте в конце 1870-х - начале 1880-х годов короткими рассказами, отличающимися философской глубиной и драматической напряженностью сюжета. Его творчество высоко ценили Тургенев, граф Толстой. Полонский тоже возлагал большие надежды на одаренного прозаика. Их сближало и то, что Яков Петрович любил заниматься рисованием и живописью, а Гаршин дружил с передвижниками и написал несколько статей о живописи, в которых анализировал их художественные выставки. Брат Гаршина, Евгений Михайлович, стал учителем старшего сына Полонского, Александра.

Яков Петрович знал, что Всеволод Гаршин страдает психическим заболеванием, и старался опекать его.

- Всеволод Михайлович, - с искренним сочувствием говорил он, -да не расстраивайтесь вы из-за мелочных жизненных дрязг. Вам хорошо бы пожить вдали от суеты, у моря или в деревенской глуши. Природа, знаете ли, всегда влияет на человека целебно...

- Не знаю, куда мне податься...

- А хоть на юг!

Гаршин самоуглубленно молчал, потом произнес, как бы про себя:

- Да., что ж... пожалуй...

- Вот, - согласно кивнул Полонский. - А главное - талант, талант свой берегите...

Всеволод Михайлович и вправду стал готовиться к поездке в Кисловодск - нужно было серьезно заняться своим здоровьем.

Друзья Гаршина из числа художников тоже понимали, что молодого писателя нужно не только любить, но и беречь.

Однако предотвратить трагедии не удалось. Поздним мартовским вечером Гаршин в припадке потери рассудка выбросился в зияющую чернотой пропасть лестничного пролета своего дома. Нашли его, жестоко разбившегося и тихо стонущего, только наутро и доставили в хирургическую больницу. В палате он впал в бессознательное состояние и погрузился в глубокий сон, который длился пять суток. А 24 марта 1888 года подающего большие надежды писателя не стало. Было ему в ту пору только тридцать три года...

Услышав о трагической гибели младшего собрата по перу, потрясенный Полонский 28 марта сел за рабочий стол и в один присест написал стихотворение «Памяти В.М. Гаршина» - трогательное воспоминание О писателе, наполненное горьким сожалением о том, что не смог ему помочь.

Вот здесь сидел он у окна,
Безмолвный, сумрачный: больна
Была душа его - он жался
Как бы от холода, глядел
Рассеянно и не хотел
Мне возражать, - а я старался
Утешить гостя и не мог.

Быть может, веры в исцеленье
Он жаждал, а не утешенья;
Но где взять веры?! Слово «бог»
Мне на уста не приходило;
Молитв целительная сила
Была чужда обоим нам,
И он ко всем моим речам
Был равнодушен, как могила.
…………………………………….
Он воспаленными глазами
Мне заглянул в глаза, руками
Закрыл лицо и не шутя
Заплакал горько, как дитя.
То были слезы без рыданья,
То было горе без названья,
То были вздохи без мечты –

В сетях любви и пустоты,
В когтях завистливого рока,
Он был не властен над собой;
Ни жить не мог он одиноко,
Ни заодно брести с толпой.

Дописав стихотворение, Яков Петрович долго и неотрывно смотрел в окно. На душе, как и за окном, было пасмурно и угрюмо...

Став известным поэтом, Яков Петрович и на склоне лет не забывал своего увлечения рисованием и живописью. Он состоял членом художественного кружка «Понедельник», поддерживал связи с известным венгерским художником, иллюстратором поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» М. Зичи. В Петербурге «одинокий лебедь» был частым гостем литературно-художественных собраний в доме вице-президента Академии художеств Ф.П. Толстого, водил знакомство с художниками А.А. Ивановым, А.И. Мещерским, К.А. Трутовским, некоторое время жил на квартире вместе с И.И. Соколовым, встречался с поэтом и художником Т.Г. Шевченко. Живописцы И.Е. Репин, И.К. Айвазовский, В.В. Верещагин и график А.П. Остроумова-Лебедева не раз посещали знаменитые «пятницы» поэта.

И.Н. Крамской. Автопортрет

И.Н. Крамской. Портрет Я.П. Полонского

В день своего 75-летия Полонский получил поздравления не только от собратьев по перу, но и от художников. В частности, Репин прислал поэту телеграмму следующего содержания: «Поздравляю. Дай Бог вам сил и здоровья».

Известнейший портретист, передвижник И.Н. Крамской при любой возможности посещал квартиру Полонского, а если болезнь не позволяла встретиться, деликатно извинялся в письме: «Но, право же, я давно к Вам на дороге. Извините - писать неловко, и я сам себя не узнаю».

Иван Николаевич Крамской написал маслом портрет Полонского по заказу основателя знаменитой картинной галереи. История создания портрета весьма любопытна. 30 октября 1875 года Григорович написал из Петербурга письмо московскому купцу, собирателю произведений русского искусства Павлу Михайловичу Третьякову, в котором сообщал, что у него есть несколько картин, которые, на его взгляд, подошли бы для галереи известного коллекционера. В числе предложенных картин был и портрет Полонского работы малоизвестного художника Л.Ф. Жодейко. Не желая обидеть Григоровича, Третьяков купил у него предложенный портрет поэта. Однако Павел Михайлович был строг в отборе живописных полотен для своей коллекции и старался приобретать только высокохудожественные произведения маститых художников. Поэтому он обратился к выдающемуся портретисту Крамскому: «...Не сделаете ли Вы мне одолжение? Не напишете ли с Я.П. Полонского небольшой портрет». Художник согласился выполнить заказ. Уже 10 декабря он сообщил Третьякову: «Полонского портрет уже есть. Заказать ли раму?»

Так портрет «певца грез» кисти Крамского занял свое место в знаменитой галерее Третьякова.

Якову Петровичу было в ту пору пятьдесят шесть лет. Художник, работая над его портретом, чутко уловил состояние задумчивости поэта, погруженности в собственный душевный мир. Но его прищуренные глаза светло лучатся, как бы приглашая собеседника к разговору. В его позе ощущается спокойствие, мудрость, уверенность в себе.