К исходу июля, когда лето уже стало клониться к закату, в Воробьевке появились новые гости. Приехал племянник хозяйки усадьбы П.Д. Боткин с женой и сыном, московским студентом-юристом, портрет которого набросал Александр Полонский в следующих словах: «С перстнем на мизинце, красивый тонкий нос, прекрасно одет и в полном цвете сил, характера спокойного».

Прибыл добрый приятель и «литературный советник» Фета Николай Николаевич Страхов, с которым поэт познакомился еще в 1875 году в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого. Приехала чета Е.Д. и К.Г. Дункер. Елизавета Дмитриевна была племянницей Марии Петровны Фет, в девичестве Боткиной. В 1889 году супруги Фет присутствовали на ее бракосочетании с инженером Константином Густавовичем Дункером, а затем Фет посвятил молодоженам несколько стихотворений. Приехал приятель Полонского М.Я. Златковский и многие другие.

Гости собрались на именины хозяйки имения, Марии Петровны Фет. 22 июля состоялось торжество по этому случаю и был дан великолепный обед с вкусными яствами, шампанским и тостами.

Многие из прибывших остались в Воробьевке на несколько дней. Гуляли по парку, купались, совершали прогулки в экипажах и верхом. По вечерам собирались на террасе за самоваром, пили чай, вели бесконечные, в основном, непринужденно-веселые беседы, музицировали...

Днем Фет, Полонский и Страхов нередко усаживались за столик на вольном воздухе и заводили долгие беседы (гулять по парку и окрестностям им, пожилым людям, было уже не под силу). Николай Николаевич Страхов, выдающийся литературный критик и философ, член-корреспондент Петербургской Академии наук был одним из идеологов почвенничества, и друзья-поэты, оба в какой-то мере тяготевшие к этому направлению, внимательно прислушивались к его мнению. Порой их взгляды расходились, но бурных споров среди стареющих приятелей не разгоралось: то ли сама природа располагала к умиротворению, то ли у всех троих не было желания бередить душу несогласием.

С.П. Боткин, студент-юрист, во время прогулок гостей и хозяев по фетовской усадьбе сделал несколько снимков, часть из которых дошла до наших дней. Одна из фотографий запечатлела троих бородатых, убеленных сединами и обремененных жизненным опытом стариков, которые мирно беседуют за садовым столиком около усадебного дома Фета. От их фигур веет мудростью и покоем...

Боткины пригласили чету Полонских погостить у них в имении Тихий Хутор, которое располагалось в Волчанском уезде соседней Харьковской губернии. Яков Петрович с Жозефиной Антоновной согласились и несколько дней пробыли у Боткиных, где поэт-художник написал небольшой этюд, запечатлев красками окрестные нивы, поля и рощу.

Через несколько дней Полонские вернулись в Воробьевку, и тут произошло одно незначительное, на первый взгляд, событие, которое нашло отражение в творчестве обоих поэтов. Дело в том, что в усадьбе Фета рос редкий сорт белого кактуса, который цвел один раз в году.

После розы кактус был, пожалуй, одним из самых любимых цветов Фета. В одном из стихотворений он писал:

Знать, цветы, которых нет заветней,
Распустились в неге самовольной?
Знать, и кактус побелел столетний,
И банан, и лотос богомольный?

И надо же было такому случиться - цветок расцвел во время пребывания в Воробьевке Полонского.
- Не желаете ли взглянуть, какое чудо у меня расцвело в оранжерее, -пригласил Фет.

Гости направились вслед за хозяином.

- Вот, смотрите - кактус распустил бутоны. Это такая редкость... «Фет знал, что цветение белого кактуса продолжается всего несколько часов, - писала Н.Н. Фонякова. - Желая продлить его жизнь, кто-то предложил срезать цветок и поставить его в стакан с водой».

Увидев необычного вида цветок, полыхающий неистовым белым пламенем, Яков Петрович снова почувствовал страсть к рисованию и поспешил во флигель за принадлежностями. Вскоре изображение цветущего кактуса появилось на бумаге. Но что там рисунок! Все любовались живым чудом природы! Однако к утру кактус завял, и только наброски Полонского напоминали о его нездешней красоте...

Фета это экзотическое растение вдохновило на прозу. Афанасий Афанасьевич еще до приезда Полонского в Воробьевку опубликовал рассказ «Кактус», в котором подробно описал, как обитатели усадьбы загодя перенесли редкое растение из оранжереи в столовую и стали наблюдать, когда оно расцветет. Фет мастерски изобразил словами картину цветения -то же, что сделал Полонский в своем рисунке посредством карандаша: «Еще утром, проходя через биллиардную, я заметил, что единственный бутон белого кактуса... цветущего раз в год, готовится к расцвету... Пока пили кофе, золотистые лепестки настолько раздвинулись, что позволили видеть посреди своего венца нижние края белоснежной туники, словно сотканной руками фей для своей царицы...

Скоро раздались цыганские мелодии, которых власть надо мною всесильна. Внимание всех было обращено на кактус. Его золотистые лепестки, вздрагивая то там, то сям, начинали принимать вид лучей, в центре которых белая туника все шире раздвигала свои складки. В комнате послышался запах ванили. Кактус завладел нашим вниманием, словно вынуждая нас участвовать в своем безмолвном торжестве; а цыганские песни капризными вздохами врывались в нашу тишину...

Девушка подошла... чтобы лучше разглядеть красоту цветка.

- Посмотрите, какая роскошь тканей! Какая девственная чистота и свежесть! А эти тычинки? Это папское кропило, концы которого напоены золотым раствором. Теперь загляните туда, в глубину таинственного фиала. Глаз не различает конца этого не то светло-голубого, не то светло-зеленого грота. Ведь это волшебный водяной грот острова Капри. Поневоле веришь средневековым феям. Эта волшебная пещера создана для них!»