Литературные критики обычно относили Якова Петровича Полонского к второстепенным русским поэтам, по поводу чего возмущался и негодовал еще Александр Блок, очень высоко ценивший творчество «певца грез»: «Публика любит большие масштабы. Полонский уже второстепенность!»

А.А. Блок в одной из статей о русской поэзии назвал имя Полонского в числе великих учителей, которые «пролили свет на "бездну века"».

Корней Иванович Чуковский в своих воспоминаниях о Блоке приводит интересный разговор с автором поэмы «Двенадцать» о творчестве Полонского: «Как-то раз... мы вышли от общих знакомых... пошли зимней ночью по спящему городу и почему-то заговорили о старых журналах, и я сказал, какую огромную роль сыграла в моем детском воспитании «Нива»... и что в этом журнале, я помню, было изумительное стихотворение Полонского, которое кончалось такими, как бы неумелыми стихами:

К сердцу приласкается,
Промелькнет и скроется.

Блок был удивлен и обрадован. Казалось, что и он помнит эти самые строки... Он как будто впервые увидел меня, а потом позвал меня к себе и уже на пороге многозначительно сказал своей матери, Александре Андреевне:

- Представь себе, любит Полонского! - и видно было, что любовь к Полонскому является для него как бы мерилом людей...»

Рязань. Пансион Первой мужской гимназии (ныне - областной художественный музей). Современное фото

На исходе XX столетия литературовед Е.В. Ермилова ставила вопрос о значении творчества Полонского в истории литературы: «Необходимо определить истинное место... Полонского в русской классической лирике. Думается, что мы просто до сих пор не прочитали Полонского так полно и сосредоточенно, как он того заслуживает, и читателя еще ждет радость встречи с этим глубоко самобытным поэтом».

Думается, злую роль в определении истинного местатворчества Полонского в истории русской литературы сыграла вульгарно-социологическая критика: если поэт не звал на баррикады и не хватался за оружие, он считался второстепенным, а то и «чужим». Но время всё ставит на свои места. Вдумчивые читатели уже давно определили место лирике Полонского - она живет в их сердцах, откуда ее не вытравить никакими декретами, постановлениями и указами. Так было - так будет и впредь.

«Уж про Полонского никак нельзя сказать, чтобы он творил божественно и облачался для этого в какие-нибудь священнические одежды; он совсем не жрец, - писал литературовед Ю. Айхенвальд. - Напротив, на его стихотворениях лежит печать домашности, какого-то художественного неглиже, в котором он и принимает своих читателей. Оттого между ними и поэтом сразу устанавливается интимная связь, которая заключает в себе и все положительные, и все отрицательные стороны человеческой близости. Полонский, как иные люди, при первой же встрече, на первых страницах ^ей книги производит впечатление давнишнего и доброго знакомого; с ним сразу легко, и нет обычной натянутости первого посещения. Занимательный, искренний и остроумный, поэт-собеседник, он всегда приходит к вам запросто, и вы так же приветствуете его — без тревоги, без робости перед высоким гостем. Перестаешь его стесняться, - но зато приход его не перестает ли быть и праздником? Все время, на протяжении всего его творчества, мы чувствуем происходящую в нем борьбу поэзии и прозы и замечаем, как светлые подъемы духа застилаются у него серой пеленою внутренних будней.

Эти колебания между обыденностью и высотой сказываются уже и в той отличительной и привлекательной черте Полонского, что художественное вырастает для него прямо из прозы - на глазах у читателя».

В своем импрессионистическом эссе Айхенвальд отмечал, что Полонский «писатель редких вдохновений, он был замечательно искусный версификатор, и порой для него как бы не существовали технические усилия и трудности размеров и рифмы...»

Современный писатель Даниил Гранин подчеркивал: «Такими людьми, как Полонский, создавалась литературная среда здоровая, а не губительная, питательная, а не растлевающая. Как важно, чтобы были люди, бескорыстно преданные литературе, не зарабатывающие на ней денег, славы, любящие ее, а не себя в ней. Они зажигают в других страсть к правдивому слову. Ничего не имея при жизни и ни на что не претендуя, они верно служат делу русской литературы, так много значащей в жизни нашего народа».

...Известно, что выдающимся поэтам нередко дается дар предвидеть грядущее. Осенью 1883 года Яков Петрович Полонский писал: «Там, где нет ни национальных радостей, ни национального горя, - нет и нации живой и спасительно самоуверенной, там полнейшее равнодушие ко всему, что не мы и не наш интерес, - признак или неосмысленного ребячества, или той старческой апатии, которая предшествует разложению общества и падению государства».

Не о наших ли временах сказано?

Рязань 2007-2009